Проповеди
Шрифт:
Мы же чаще довольны проявлением внешнего своего благочестия. И фарисейское: «Слава Богу! Несмь, якоже прочии человецы», если и не является нашей молитвой, то все же подспудно приживается в глубине души самодовольством услаждая жизнь.
Но убоимся и тени помысла: «Слава Богу! Несмь, якоже прочии человецы». Страшен душе самоцен, гибель для души оценивать других, сравнивая с собою. Тотчас все доброе в нас теряет пред Богом всякую цену и достоинство, и становится достоянием вражией гордыни. Но как же одновременно уживаются в сердце нашем обе эти молитвы? Борются в душах наших мытарь и фарисей, борются с переменным успехом. И как надо быть внимательным, чтобы не возобладала в нас молитва, не получившая от Господа оправдания. А слова Господа: «… всякий, возвышающий
Праведники Божии, исполнив все им повеленное, называли себя неключимыми рабами, боялись и помыслить о своих достоинствах. Апостол Павел говорил о себе: «Я первый из грешников». Апостол Петр до конца дней своих оплакивал случившееся с ним падение. Святые следили за каждым движением сердца, за каждою мыслию, судили себя даже за помыслы, вменяя их в грех, как за дело совершенное. Нам ли не быть строгими к себе, когда мысли наши заняты только земным, сердце обременено пристрастиями мирскими?
Чтобы освободиться от греха самоцена и самомнения, следует сопоставлять свою жизнь не с себе подобными но с достигшими совершенства. Многие подобострастные нам люди победили в себе грех, искоренили все греховные страсти, уготовили себя в жилище Святому Духу. Но и они до конца жизни носили в устах и в сердце молитву: « Боже, милостив буди мне грешному». И мы грешные по праву преклоняемся пред ними. Так попытаемся сравнить их чистую добродетельную жизнь со своей. Вот кто-то в душе доволен своим мирным уступчивым характером, но что наша уступчивость в сравнении со смирением преподобного Сергия? Будучи игуменом монастыря, он не возгнушался заработать себе хлеб насущный, нанявшись срубить келью одному из насельников. И благодарил Бога, когда тот расчитался со своим дух. отцом, дав за труд лукошко заплесневелых сухарей.
Мы дорожим своими молитвенными правилами, а если иногда помолимся сверх положенного, то это уже вменяем в подвиг. Но как мал и ничтожен он будет даже в наших глазах, если вспомним преподобных, простаивающих в беседе своей с Богом ночами и не замечающих времени.
Вспомним преп. Серафима Саровского и его тысячедневное стояние на камне в молитвенном подвиге.
Мы осилили какую–то одну, досаждающую нам страсть, оставили ту или другую греховную привычку, а в душе уже готово закопошиться самодовольство, но вспомним святых – борцов, все страсти победивших. Пережив все искушения и устояв в добродетели, они сохранили главное - смирение, чистоту любви. А у нас, если приглядимся к себе повнимательней, добродетель мнится до первого искушения, до первого соблазна. Как же не взывать нам ко Господу гласом мытаря «Боже, милостив буди мне грешному».
А если взглянем выше сонма святых, если откроется нашему взору Крест с Божественным Страдальцем на нем и рядом стоящую сострадающую Ему Матерь, то сердце и ум наш познают путь во след Христа и Его Пречистой Матери, и останется в сердце нашем навсегда непрестанная молитва «Боже, милостив буди мне грешному».
Мытарь – грешник и Фарисей – мнимый праведник оба они назидают нас: « не надейтесь на свою праведность, но всю надежду своего спасения возложите на беспредельную милость Божию, вопия: « Боже, милостив буди мне грешному»! А на исходе из земной юдоли в преддверии вечности для человека будет важна и нужна только одна молитва: « Боже, милостив буди мне грешному»! Аминь.
Неделя о блудном сыне. Не должно откладывать покаяние
Эта проповедь не была издана при жизни о.
В нынешнюю вторую подготовительную неделю к Великому Посту Св. Церковь предлагает нашему вниманию в евангельском чтении притчу Спасителя о блудном сыне. И она касается непосредственно всех нас, так как в ней излагается история Божия домостроительства о спасении; отпадение человека от Бога в рабство страстей, собственным горьким опытом познающего гибельную силу греха. Она указывает нам и путь возвращения в обьятия Отчи. «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче»!
– молим мы.
Сын Отчий меньший, сын любимый рвется из под родительской опеки. Казалось бы, благие желания руководствовали им, он хотел познать жизнь, хотел свободы для своих сил, ума. Горел намерением сам выстроить свою жизнь. Но в сердце своем он отверг совет и любовь отца. И это был тот первый грех, который, войдя в чистое сердце, омрачил его, открывая путь многим страстям, стерегущим человеческую душу. В тот момент помыслов о грехе, об опасностях, таящихся на дорогах жизни в своеволии, не было в юном сердце. Любовь Отца, огорчившись сама, не огорчает сына отказом, не ограничивает вожделенной им свободы. Полученное наследство обещает безбедную, благополучную жизнь.
«Собрав все, мний сын отъиде в страну далече, и ту расточи имение свое, живый блудно». Скоро, очень скоро отчий любимый сын стал сыном блудным. За первым неосознанным грехом нелюбви явились многие его исчадия, и в угаре грехов он дошел до блуда - полного отпадения от Бога – Отца небесного. Ища свободы, он попал в неволю, отвергнув послушание по любви, своеволием стал рабом греха и греха смертного.
Тот же путь проходит всякий грешник. Начинается это прискорбное шествие с помрачения ума, за ним неминуемо следует расслабление воли, затем происходит искажение совести, и как следствие всего этого кончается вражья работа падением – растлением тела. Наступает для падшего страшный решительный момент жизни. Ад уже при жизни готов пожрать свою жертву, но и Господь не хочет смерти грешника и обстоятельствами жизни стучится в омраченное сердце, и дай Бог откликнуться ему на этот Божий зов. «Смотрите, братия, чтобы кто из нас не ожесточился, обольстившись грехом» - предупреждает Господь грешников. Ожесточение-друг отчаянию. Бедствия вразумили блудного сына, и лишения стали для него тем благом, которые заставили его задуматься о себе и своей беспутной жизни. « В себе же пришед» (Лк.15,17) вспомнил он прошлую жизнь в отчем доме, осознал падение свое, увидел душу свою во мраке греха, и на краю гибели возопил о помиловании.
Вот это и нам - призыв к покаянию. Чтобы начать каяться мы должны прийти в себя, увидеть свою душу и сердце, свои дела, ведь когда мы грешим, то мы вне себя, безумствуем и не отдаем себе отчета, что творим. Как часто и мы подобно евангельскому юноше ищем свободы своим желаниям, своему произволу, и не сразу понимаем, что свобода эта обращается для нас же рабством. Отпав от Бога, лишенные Божией благодати, мы не можем не испытывать духовный голод мучительный для души. Мгла обступает сердце, томление души столь велико, что человек не находит себе места, и близок к отчаянию. Уподобляясь по жизни свиниям, мы питаемся и пищею свиней - рожцами, всяческими подделками и подменами, вплоть до лжедуховности. Помраченный грехом ум не может помочь бедствующему. И горе, если не придет отчаявшемуся помощь извне.
Блудный сын, голодавший на чужбине, перед грозящей ему гибелью не дал места отчаянию, услышал глас Божией любви, и « в себе пришед». И открылся ему весь путь его падения, начиная со своевольного оставления стези, начертанной Промыслом Божиим до момента падения - мерзостного попрания всего Божьего. Вспомнил он и былую родительскую любовь к нему. Пробудившееся в душе грешника покаянное чувство породило в душе святую решимость припасть к ногам отчим с повинною. «Отче, согреших на небо и пред тобою, и уже несмь достоин нарещися сын твой: сотвори мя яко единого от наемник твоих». Смиренное и сокрушенное сердце не помышляет о сыновстве, оно рабски просит милости быть только наемником, и уже в этом зрит для себя прощение.