Пророк поневоле

Шахтаров Дмитрий Степанович

– Хорошо, я уйду. Ты, как всегда прав, потому что мудр. Оставляю тебе полное вооружение на двух воинов, немного серебра и бочку муки. Соль тоже заберешь всю.

– Я доволен, что мы поняли друг друга. Ты щедр и умен. Быть тебе вождем. Молчи, я знаю о чем говорю. Ты не умеешь смотреть криво, а смотришь в глаза. Не каждому это дано. Поклянись, что наше пристанище не будет раскрыто. И за этого, - он мотнул головой в сторону Ждана, - тоже поручись. Иначе мы его убьем.

Я вытащил из лодки желвак меди в виде сидячей собаки и сказал:

– Клянусь духом моего

родового знака, что никто не узнает о вас. Возьми это и сделай из него, что захочешь. Она будет охранять вас.

Омэль с совершенно серьезным видом принял подарок:

– Наши духи говорили о том, что тот, кто придет, поменяет собаку на собаку.

Я оторопел. Хотел приколоться в индейские игры, а тут не просто мистика, а какая-то экстрасенсорика.

– Ты дашь нам свое семя и мы будем в расчете за гостеприимство.

В хуторе продолжалась веселуха. Что мне пятьдесят граммов? Я их и не заметил и только сейчас обратил внимание, что топится баня. Могут же, если захотят. Несмотря на угар, я отвел душу, хлеща свежим веником по проявившимся ребрам. Потом, раскаленный до красноты, пронесся голышом мимо честной компании и с ревом влетел в ледяную воду ручья.

– Ждан, ты уж потерпи,- сказал я суздальцу, - твоя рана еще не поджила, мочить нельзя.

– Да ладно,- отмахнулся тот, примащиваясь на ночлег на стланях,- нам не привыкать.

И еще один заход в баню, оглашаемой восторженным улюлюканьем. Женщины тронулись на помывку после мужчин.

Растянувшись в амбарчике, я подтянул толстую медвежью полсть и тут в проем заскочила Анька. Без всяких лишних разговоров она занырнула под импровизированное одеяло , сбросив остатки одежды.

– Вот о чем говорил дед,- мелькнула последняя здравая мысль, после чего остались одни инстинкты. Гормоны шипели. Из амбарушки несся мой звериный рык и взвизгивания Аньки. С техникой исполнения у самоедки было не очень, но желания, хоть отбавляй. Из ее криков я понимал только часть:

– Вына, джуджыд пи. (Сильный , высокий сын).

Понятное дело, строгаем сына по заявкам местного населения. Да ради бога.

Глава четвертая

Утром, невыспавшийся, но довольный, я пошел к Ждану. В лодке его не было и появились подозрения, что дед передумал и уконтрапупил парня, но кусты затрещали и Ждан вывалился, подтягивая штаны.

– Что надумал, Олег?

– Присядь, разговор есть, - хлопнул я по борту шитика.- Уходить будем.

– Как уходить? Неуж они меня живым выпустят?

– Выпустят, я за тебя поручился.

– Дал откуп?

– Считай, что так. Сможем мы вдвоем дойти до Новгорода?

– Вдвоем?

– Ну, может втроем.

– А кто третий? Ведь обманут, басурмане.

– Артемка.

– Толковый отрок. Опять же крещеный. А ты почему без креста?

– Спрятал, когда к ним попал. Думаю народ дикий, съедят без соли и не заметят,- соврал я, понимая, что поступаю единственно правильно. Не единоверцу доверия не будет никогда.

Сборы не заняли много времени. На проводы пришел один

Омэль, за ним шел Артем.

– Возьмешь его с собой, - подтолкнул он парня ко мне,- здесь он всегда будет чужим. Его терпят, пока я жив. Он показал парню за спину и тот вскоре притащил свои нехитрые пожитки.

– Помни, солнце два раза уйдет в мир вечной ночи и тогда ты сможешь уйти, куда хочешь. Прощай.

Не оглядываясь, он ушел в лес.

– Чего дед пророчил?
– озадачился Ждан.

– Это мы о своем, о женском .- ответил я механически, пораженный поступком старосты.

– Веселый ты человек, - ржал ушкуйник, вытирая выступившие слезы.

– Мужики, - прервал я веселье, - живо за шесты. Вдруг язычникам моча в голову стукнет.

Второй раз упрашивать их не пришлось, все понимали, что решается наша судьба. Это на открытом месте мы сила, а в глухом лесу постреляют, как рябчиков. Только выскочив на фарватер, я понял, как близко стояла смерть.

Мужики схватились за весла, но я велел погодить и ставить парус.

– Так ветер почти встреч, - недоумевал Ждан.

Вместо ответа, я стал перекраивать из прямого паруса треугольный. В ход пошла капроновая нитка. Через час мы имели классический бермудский парус, на котором я ходил по реке в детстве, правда роль паруса выполняла похищенная простыня. Управлять лодкой под таким парусом может и один человек и на петляющей реке можно быстро менять галсы.

– Видел я такие у немцев на Ладоге, - сказал Ждан, занимая место на корме, - только здесь так не ходят.

– Ты скажи, друг мой ситцевый, - перебил я его, - как нога?

– Побаливает, но терпимо, - оскалился ушкуйник.

– Надо проверить,- не согласился я,- нам приключения на свою жопу не нужны.

Действительно, рана выглядела вполне пристойно. Пулевое отверстие было небольшим, а вот раскроил я его ножом и кривыми ручками существенно. Осталось добавить левомиколя и замотать. Ждан был восхищен алюминиевой упаковкой-тюбиком.

– Это каким мастером надо быть,- поражался он, имея в первую очередь винтовую резьбу.

– Прости, гарип, может поведаешь о себе, уж очень вещи у тебя необычные.

– Поведаю, только сначала давай что-то решать с Артемом, видишь, парень совсем потерялся.

Выяснилось, что Артем не знал, откуда его отдали соплеменники «в люди». Никаких примет он сообщить не смог. Парень был подавлен тем, что оказался не нужен ни Омэлю, ни мне и теперь ожидал своей участи.

– И что мы должны с тобой сделать?
– поинтересовался Ждан.

– Как что? Просто бросите в лесу. Охотник из меня плохой, проводник тоже.

– Не трусь. Будешь при нашей компании толмачом. Видишь, я и со Жданом толком не могу поговорить, а впереди твои сородичи. Придется тебе их убеждать в нашем миролюбии. Кстати, Ждан, имя Артем у вас есть?

– Как не быть, есть – Артемий.

– Артем, как звали твоего отца?

– Ханд.

– Это что означает? Рука? И на каком языке?

– Нет. Хвост. Мой отец вепс.

– Это за Белым озером , за Сухоной, - пояснил Ждан.