Пророк
Шрифт:
– Попробую, – отозвался я. – Могу прямо сейчас и начать.
– Замечательно! А мы пока разместим нашу гостью.
В инфополе я входил в подавленном состоянии. Склонность к самокопанию в очередной раз вылезла когда не надо, усугубляя чувство вины, и делая и без того скверное положение дел ещё более паршивым. И пространство, заполненное нитями, словно почувствовало настрой, отреагировав соответственно. Рассыпалось калейдоскопом цветов и пропало. Оставив меня висеть в полнейшей пустоте.
– Ну и тебе спасибо! – в сердцах рявкнул я, вернувшись в тело. – Только твоих демаршей мне не хватало!
В
В течение часа я пытался войти в инфополе ещё шесть раз, и каждый опыт завершался как и первый. Короткий миг сложнейший узор держался перед глазами, после чего уносился за границы зрения, уносимый отсутствующим здесь ветром. Я медитировал, очищал свой разум от посторонних мыслей, представлял себя каплей воды, скользящей по листу – бесполезно! Ни один из способов не работал!
Подкрался страх. Парализующий душу, разум и тело. Поведение поля объяснялось просто – я утратил контроль над даром! Стал таким же, как моя наставница – сломанным пророком! Никому без дара не нужный. Бесполезный балласт! Стоит магистру узнать об этом, вся моя наивная попытка играть против него, сама игра, по сути, станет просто набором детских кубиков, разбросанных рукой раздражённого ребенка.
Но почему? Что такого я сделал? Разум тут же услужливо нарисовал фотографию индианки, глядящей на меня с ненавистью. Из-за неё? Но… Как это вообще может быть связано с даром? И потом – я тут причём? Это Доминик виноват, он что-то вложил мне в голову, заставив рассказать о существовании инки! Я бы не стал её сдавать!
“Ой ли? Она тебе нужна, чтобы получить секрет взлома пророческой защиты!”
“Но это можно было и видениях подсмотреть! Понаблюдал бы за ней и понял! Сдавать её было не обязательно!”
“Точно? Это быстрее, чем листать всю её жизнь в надежде найти нужные сведения. И проще. Махнул рукой, и доминиканцы, желающие заполучить тебя с потрохами, послушно метнулись в Куско!”
Во многом, и это было особенно неприятно, проклятый внутренний голос был прав. Можно было продолжать оправдывать себя и валить вину на отца Доминика, но правда заключалась в том, что я был виноват перед этой девочкой. Именно я, а не магистр, умело воспользовавшийся моей неосведомленностью. Значит мне и исправлять. Без малейшего понимания как.
Чем дольше я размышлял на эту тему, тем больше склонялся к мысли, что мой поступок и поведение поля – явления связанные. Непонятно как, но очевидно, что именно после приезда пленницы поле стало барахлить. Это подводило к неприятной довольно мысли, что имелись некие правила работы с полем, своеобразный кодекс, нарушение которого приводило к отключению пользователя от системы.
Не придумав ничего лучше, я отправился в гости к инке. То ли прощения просить, то ли отношения налаживать – чёрт его знает! Включил навигатор марки “Альдо”, и тот привёл меня в дальнюю часть монастырской территории, к отдельно стоящему домику. Этакой сараюшке, стены которой были сложены из местного камня и обмазаны глиной. Одиночная камера для девушки, большую часть жизни прожившей в одиночестве.
Вход охранял один монах, не сделавший и попытки задержать меня. Он посторонился, пропуская меня, и я увидел, что кроме пленницы в единственной комнатке домика, находится и магистр Ордена.
– Игорь? – вскинул он брови.
Насколько я понял, ничего такого страшного он с инкой не делал. Сидел напротив неё и, перебирая разноцветные нити с узелками в одном из сундуков, сверлил её взглядом. Куава на каждое прикосновение к архиву предков реагировала, как юная монашка, которую лапает похотливый старик.
– Я хотел бы поговорить с ней, – обратился я к Доминику на русском. – Попробую наладить с ней контакт, мне это нужно для успешного изучения её нити.
– Прошу, – старик указал на лавку рядом с собой.
– Один, если вы не возражаете. Вас она ненавидит, а у меня может получиться.
Магистр некоторое время раздумывал над моим предложением, после чего согласно кивнул и молча вышел из помещения. А я, вытолкав ещё и Альдо, уселся на место падре и, как и он, тронул рукой кипу. По пальцу щелкнула статика – нити были шерстяные.
– Я не враг… – начал было я, но инка тут же прервала меня.
– Враг. Дом враг друг нет.
Опалила меня чистой ненавистью и отвернулась. Отличное начало, Антошин! Решил, что у тебя в дипломатии под сотню очков? Ты бы хоть переоделся, придурок!
– Я такой же пленник здесь, как и ты, – катнул я ещё один пробный шар. Девчонка скосила на меня взгляд и фыркнула.
– Ходить свободен. Говорить враг. Враг слушать ты. Враг.
И снова тишина. Блин, так я ничего не добьюсь! А чего, собственно, ты хочешь добиться? Контакта? Доброго к тебе отношения? Прощения? Давай тогда, расскажи ей, по чьей вине она оказалась тут!
В задумчивости я провёл ладонью по нитям, рождая целую серию уколов статического электричества. Отдернул руку, заметив злобный взгляд инки. Затем снова потянулся к кипу и игнорируя зыркание девушки, взял одну из них и принялся разглядывать. Может это её расшевелит?
Толстая нить, практически тоненький тросик из коричневатого, вероятно, джутового волокна. Если взять его за края и растянуть, под ним повиснет борода из цветных нитей, на которых в кажущейся бессистемности раскиданы разного размера узелки. Как на таком носителе можно хранить информацию? Скользить пальцами по узлам и… что? Как шрифт Брайля, что ли? Насколько я помнил, в моём мире узелковое письмо так и не смогли расшифровать. В этом, судя по реакции отца Доминика, тоже. Он, вероятно, рассчитывал этот недостаток устранить, опираясь на носителя знаний.
Разглядывая кипу, я вдруг поймал себя на мысли, что рисунок нитей и узлов мне знаком. Миг, и чувство узнавания сменилось уверенностью. Качающиеся перед моим лицом нитки с узелками мимолетно складывались в элементы узора, виденный мной многократно в информационном поле. Да, здесь нити не переплетались друг с другом, да и вообще были насквозь материальными, но ошибки быть не могло!
Повинуясь неясному импульсу, я скользнул в поле, продолжая держать в руках растянутый джут. То есть, я попытался туда попасть, но ничего не вышло. Я продолжал сидеть в сараюшке, пялясь на инку сквозь реденькую занавеску разноцветных нитей. И в реальном мире вдруг проявился крохотный участок узора инфополя, накладываясь на кипу.