Пророк
Шрифт:
Получив осторожный кивок, уселся на один из свободных стульев и доброжелательно улыбнулся визави.
– Зачем вы здесь?
Только один вопрос. Никаких простолюдинских “как вы это делаете?” и возмущенных “что вы себе позволяете?” Сразу к делу. Конкретный мужик! Мне он, пожалуй, нравился.
Внешность московского князя была под стать поведению. Чуть старше пятидесяти, бледное лицо с крупными чертами, светлые волосы, внимательные серые глаза. Такой классический русак. Невозмутимый, как придорожный камень. Широкие плечи, мощная шея – ни следа аристократической утонченности. Не слишком высокий, я бы сказал, что он был чуть выше среднего
Если судить только по внешнему виду, на князя он не слишком тянул, максимум начальник одного из цехов какого-нибудь крупного завода. Сталелитейного, например. Но аура власти, при всей избитости данной формулировки, меняла образ кардинально. Бестужев не просто привык к подчинению, он, скорее всего, не знал другой реакции.
– Обсудить пару вопросов. Знаете, некоторые разговоры лучше вести с глазу на глаз. Чтобы не возникало непонимания. А нам с вами сейчас нужно полное доверие. Если Московское княжество желает получить выгоду.
– Вы ведь работаете на Ватикан. С чего мне вам верить? Полагаете, я не знаю, кто стоит за агрессией Литвы?
Итак, мы всё же разговариваем. Причём на интересующую меня тему. Это очень хорошо! Была незначительная, но всё же существующая вероятность того, что сразу после моего появления он шибанет по мне магией или вызовет охрану. Она и сейчас сохранялась, эта вероятность, но уже как совсем призрачная.
Да, я рисковал, прыгая сюда, а не, скажем, в Благовещенск. Мне почти нечего было противопоставить князю в чёрт его знает каком поколении, кроме боевой магии. В которой он в разы лучше меня, да ещё и на родной земле. Наверняка, кабинет был нашпигован разного рода атакующими и защитными модумами – у сильных мира сего не бывает паранойи, лишь здоровая бдительность. Но, и тут я не соврал, успешность данных переговоров зависела только от личной встречи. А поле показывало благоприятный для меня исход. В большинстве вероятностей.
– Да, я работал на Ватикан. Был захвачен в плен, когда возвращался из империи Мин, поставлен перед выбором – служить им или сгнить в подвале. Выбрал третий вариант – свою игру. Я человек незлой и немстительный, но кое-какие вещи прощать не позволяет даже мой ангельский характер. Теперь я свободен и осведомлён о планах противника. Пора нанести ответный удар.
– Вы же не думаете, что я вам поверю только по причине вашего эффектного появления? – ручку он наконец отложил и теперь рассматривал меня с живейшим интересом профессионального таксидермиста. Надо полагать, прикидывал, как будет смотреться моё чучело в одной из гостинных.
– О, конечно же нет! Параноики выживают – тут я с вами полностью согласен. У меня есть доказательства. Как планов папистов, так и моей доброй воли. Я ведь пророк, знаете ли.
Раскрывать все карты перед хитрым москвичом я не собирался. Каждый должен знать лишь то, что ему нужно. А моё дальнее родство с инками – лишняя информация.
– Докладывали.
Руки князя зажили отдельной от тела жизнью. Неторопливо сняли запонки с манжет сорочки, отложили их в сторону. Сцепились друг с другом пальцы, хрустнули суставы. Если он сейчас начнёт закатывать рукава, нужно будет менять весь план.
– Через минуту к вам зайдёт Максимилиан Нарышкин. Вы его вызвали чтобы обсудить назревающую войну с Литвой. А он как раз получил сведения от аналитиков, что по Москве будет нанесён удар царской магии.
– То, что вы об этом рассказываете, не добавляет доверия.
Рукава остались на месте. Сильные кисти легли на кипу документов и замерли. Отлично, значит мы не сваливаемся в ту вероятность, которой я так хотел избежать.
– Я и не имел такой цели. Я хотел сказать про Нарышкина. Вы ведь ему верите, если такое определение уместно в отношении правителя и подданного.
– Сейчас вы скажете, что он предатель?
Пальцы снова дрогнули.
– Он вам верен, как никто. Даже у вашего старшего сына нет такой преданности – он, скорее, оперирует категориями стратегической выгоды. Как, впрочем, и все остальные ваши дети. А Нарышкин именно предан, искренне предан. Даже странно.
– Что же тут странного? – сверкнул глазами князь.
– Ну, просто… Когда вы хотели убить меня, помните, после провала вашего плана с мостом через Амур?… Да-да, взрыв самолёта, чтобы один не по чину наглый боярин не сделался вдруг пермским князем. Я ведь после того случая воспринимал вас и Нарышкина как личных врагов. А у таковых – это психология – сложно признавать качества, которые уважаешь. Честь, верность… Я именно поэтому сказал, что странно. Так вот. Максимилиан Антонович – друг и соратник, которому вы доверяете. И он может стать мостиком к нашему обоюдному доверию.
– Каким, интересно, образом?
– Позвольте мне прикоснуться к нему. Я сниму всю защиту – вы можете приготовиться сжечь меня на месте.
– Зачем?
– Затем, что просьба прикоснуться к вам точно закончится кучкой пепла на ковре. Хотя это было бы предпочтительнее: я могу показать, что происходит и к чему всё идёт. Но подойдёт и вариант с посредником. Потом Максимилиан Антонович скажет, что мне можно верить, и мы с вами поговорим уже более предметно. Годится?
В серых глазах князя зажглись искорки искреннего веселья. Но лицо не улыбалось, продолжая хранить то выражение, которое должна иметь всякая носовая фигура на парусном судне – безмятежное и чуточку угрожающее.
– Только тот факт, что ваши речи, господин Антошин, обладают определенной притягательностью безумия, всё ещё хранит вам жизнь. Ничего более нелепого я в жизни не слышал, а ведь мне есть что вспомнить.
– Я надеялся именно на такую реакцию.
Не удержавшись, я начал обратный отсчёт на пальцах. Князь подобрался, я чувствовал, как от него тянет силой, готовой вырваться и поглотить меня. Пять, четыре, три, два, один. Когда пальцы правой руки оказались собраны в кулак, раздался стук, и в кабинет вошёл Нарышкин. Начал было что-то говорить, но, увидев меня, замолчал и вопросительно глянул на Бестужева.
– Гость у нас, Максим, – бросил князь, не отрывая от меня взгляда. – Незваный.
– Хуже татарина, и не говорите, Александр Викторович! Здравствуйте, Максимилиан Антонович! Как поживаете?
– Антошин?
Ну вот, снова здорово! Сговорились они, что ли?
– Решайте, светлый князь. Или мы разговариваем и учимся друг другу доверять, или я пошёл.
Ещё один блеф и самая тонкая часть моего плана. Я ведь не мог уйти так же запросто, как пришёл. Некую страховку я подготовил, но не хотелось бы её использовать. Но москвичи ничего не знали о моих возможностях. С точки зрения князя, например, если я мог появиться в защищённом кабинете в центре Кремля, то способен с лёгкостью и исчезнуть. Впрочем, вероятность проявлении агрессии была невелика…