Прорыв
Шрифт:
Наблюдавший за Фан Инда Фань Инмин убедился, что тот врёт.
Да, да, – покивал он, усевшись напротив.
Хорошо, что ты вернулся. – Фан Инда отложил газету. – Говорят, что тебе вынесли строгий выговор с предупреждением за учения.
Да, – ответил Фань Инмин.
Не нужно считать, что тебе нанесли обиду, – сказал Фан Инда. – На тех учениях вскрылось множество проблем. Это ничего, что вскрылись проблемы – главное их разрешить. Чжу Хайпэн выдвинул идею: из передовых войск всего округа сформировать дивизию уровня «бета», которая будет противостоять дивизии уровня «альфа». Вчера постоянный комитет это утвердил и уже распорядился, чтобы отдел подготовки и отдел оперативного управления разработали план. Как думаешь, у какой стороны больше шансов на победу?
Это зависит от плана, – осторожно ответил Фань Инмин.
В этот раз штаба учений не будет, обе стороны будут сражаться в полную силу, – сказал Фань Инда. – Дивизия уровня
«бета» с высокотехнологичным вооружением внезапно вторгнется в охраняемый дивизией «альфа» район и развяжет локальную войну. Это основная идея.
Если так, то я голосую за дивизию «альфа», – сказал Фань Инмин.
Назови причины.
Площадь обороняемого района одной дивизии уровня
«альфа» составляет несколько тысяч квадратных километров, рельеф состоит и из гор, и холмов, и равнин. Если говорить о дивизии «А», то у нас три пехотных полка, один танковый полк, один зенитный полк и один мотострелковый полк. Эти основные части могу организовать эшелонированную оборону. Если эти основные силы не понесут значительных потерь во время стратегического воздушного удара и будут иметь половину контроля в воздухе, то останутся силы, чтобы противостоять любой дивизии.
Их система командования и система связи сильно изменились за последние годы, – кивнул Фан Инда. – У них отличная боеспособность и способность реагирования. Я согласен с твоим суждением. На этих учениях очень важен командный состав. Инмин, как думаешь, каковы шансы на победу, если дивизия «А» под командованием Хуан Синъаня вступит в бой со сборной дивизией Чжу Хайпэна?
Я прошу прощения, но я не могу ответить.
Это мне не следовало у тебя такое спрашивать, – заулыбался Фан Инда. – Эти учения – испытание, цель которого – выяснить, кто будет в ядре командного состава десять лет спустя, поэтому нужно отобрать лучших из лучших. Давай больше не будем об этом. Инмин, ты за этот год сильно переменился: молчалив, неэнергичен. Что происходит?
Папа, вы… Я… – стал увиливать от ответа Фань Инмин. – Я не изменился, такой же, что и раньше.
Ты от меня не скроешь ничего, – вздохнул Фан Инда. – У вас с Сяо Сань, кажется, сейчас кризисное время, так ведь?
Это… это… – замямлил Фань Инмин.
А ну встань! – громко сказал Фан Инда. – Полковник, командующий полком, не имеет мужества столкнуться с семейным кризисом. Может ли он вести войска?
Фань Инмин, сжав зубы, собрал волю в кулак и глядя на Фан Инда, выдал:
Папа, год назад Сяо И предложила разойтись.
И какое твоё мнение? – спросил Фан Инда.
Поначалу это стало для меня неожиданностью, и я не хотел. Но прошёл год, и я начал понимать. Мы уже не можем найти общего языка. Как раз недавно мы разговаривали о том, чтобы развестись, но из-за вашего здоровья она попросила подождать.
Фан Инда, стоя, повернулся спиной к Фань Инмину и уставился в окно невидящими глазами. В душе он никак не мог смириться с этим ужасным фактом.
А как же Лунлун? – дрожащим голосом спросил он.
Останется с Сяо И, – ответил Фань Инмин. Фан Инда резко повернулся и холодно сказал:
Он ребёнок-инвалид. Вы что, не понимаете?
Мы с Сяо И больше не хотим быть вместе, – жёстко сказал Фань Инмин. – Я думаю, я знаю, что значит быть отцом.
Фан Инда сел, правой рукой машинально потрогал крышку от чайной чашки и опустил голову. Спустя долгое время он снова посмотрел на Фань Инмина.
Молодец! У тебя хватило смелости принять вызов моей дочери. Это говорит о том, что я не ошибся в тебе. Ваш брак разрушился, и это тоже поражение. Надеюсь, что ты станешь успешным военным.
Папа, я заберу вещи и вернусь в часть, – сказал Фань Инмин.
Фан Инда молча махнул рукой.
Хотя не было сказано ни слова, он не собирался пускать брак горячо любимой третьей дочери на самотёк. В душе он лелеял надежду и хотел видеть конфликт между молодыми супругами как неизбежное столкновение языка с зубами. Он и представить не мог, что какие-то десять минут спустя ситуация резко ухудшится.
Фан И возвращалась домой с каменной мукой и увидела во дворе машину Фань Инмина. Обуреваемая подозрениями, она поднялась на крыльцо. Перед дверью она остановилась, обдумывая, как встретить Фань Инмина дома. В это время подбежала домработница Сяо Ин, чтобы открыть Фан И дверь.
Папа дома? – спросила Фань И.
Дома, дома, – отскочив в сторону, затараторила Сяо Ин, – как раз с дядей разговаривает.
Фан И с каменной мукой в руках вошла в гостиную и, навесив на лицо улыбку, сказала:
Неужели Инмин приехал? Фан Инда отложил газету.
Наверху собирается. А это у тебя что?
Фан И отыскала ящик из-под фруктов и положила туда каменную муку.
Это я для тебя нашла камни, которые лечат желудочные болезни. Завариваешь три раза ежедневно, и через три месяца от болезни не останется и следа.
Фан Инда отложил газету и молниеносно вскочил.
Я не буду это пить! Не буду. Нет никакой болезни, к чему всё это. Я в ваши дела не лезу, вот и вы в мои не суйте свой нос.
Папа, ты чего? – медленно выпрямилась Фан И. – Утром всё хорошо было. Ты на меня злишься?
Разве я смею злиться? – холодно усмехнулся Фан И. – Ты управляющая транснациональной корпорацией, а он…
Отец и дочь увидели спускающегося с дорожной сумкой в руках Фань Инмина. Все трое застыли на месте.
Ты куда собрался? – спросила Фан И. Фан Инмин не ответил.
Папа, – глядя на Фан Инда сказал он, – я возвращаюсь в полк, а вы берегите себя.
Фан Инда нетерпеливо махнул рукой.
Фан И подскочила и схватила Фань Инмина за руку:
Что ты сказал папе? Как ты мог?
Лучше прикончить одним ударом, чем тянуть, – исполнившись решимости, ответил Фань Инмин. – Заявление на прикроватной тумбочке. Как подпишешь – сообщи мне.
Сяо Фань, что ты несёшь… – сквозь зубы сказала Фан И. Фан Инда схватил чашку и швырнул на пол.
Пусть уходит! Не желаю это выслушивать! – Наконец он потерял всякое терпение и заорал: – Убирайся!