Прорывая мрак времён
Шрифт:
— Ты невероятно красивая. Теперь знаю, почему сын потерял сон.
Катя опешила. Вот те раз! Однозначно, беспардонность — очередная семейная черта Бъёрнов. От смущения замялась:
— О-о-о, — к щекам прилила кровь. — Вы что-то перепутали. Бессонница из-за другой…
— Ещё и скромная! — продолжал смеяться оборотень. — Восхитительное сочетание. Дорогуша, ты уж поверь. Варгр с Лилит… знакомы с детства. Ему трудно, чувства смешались, но сын мечется из-за тебя. Нол красивая и сильная женщина, но предназначена другому, — цепкие глаза не мигая изучали. Драгор нахмурился: — Надеюсь, сын найдёт силы и не задавит новое чувство…
Катя не сдержалась:
— Какое? — от возмущения перехватывало дыхание.
Раскатистый хохот вновь разнесся по залу:
— Так и сказал?
Чёрт?! Как посмела «выдать» подобное? Без прикрас и стесывания углов — о корректности даже не позаботилась. Стыдобище! Позорище… Никто не угрожал, «тисками» слова не вытягивал — сама болтала. И кому? Отцу… Варгра! Копаться в сердечных делах чужака с другим?! Абсурд. Точнее, маразм в том, что папаша, понравившегося мужчины, с удивительной лёгкостью обсуждаёт личную жизнь сына. У оборотней способности по вытягиванию информации без пыток? Скорее всего, так и есть! Психологическая атака, промывка мозгов без прямого воздействия, гипноз… Иного объяснения нет. Одному нарассказывала, второму тоже… Провалиться сквозь землю мало — попасть бы в другое измерение, а ещё воспоминаний лишиться. Очередная неисполнимая мечта. Катя заёрзала. Ненормальный! Чего Бъёрн старший опять глазами буравил? Неужели не поверил? Решил, что придумала? Конечно?! Сынок — святой, на «такое» не способен, а вот девица… проходимка. Какое к ней доверие? Заявилась, хотя никто не звал, и клевещёт…
Не на ту напали! Вскинула голову, кивнула.
— Дорогуша, — неожиданно смягчился Драгор, и тоном отца, разъясняющего простую истину, добавил: — Немного терпения — и любовь Варгра будет твоя вся без остатка. Это больше, чем у человека, как минимум вдвое. У оборотней так заведено. Но до встречи единственной приходится тешить либидо. Каждый развлекается, как может, а точнее хочет. Самое простое — драки и секс. Так что, партнерш — много, любовь — одна. Если уж найдем — не отпустим!
Мало сказать: не в своей тарелке. Намного хуже и неудобнее, чем при разговоре с никсой. С чего такие откровения?! С чего взял, что нужна любовь его сына? Да и вообще интересно подобное выслушивать? Пытается оправдать выходки Варгра? Очередная нелепость. Взрослые мужчины — один покрывает другого. Детский сад, ей богу…
Если так, тогда почему по телу растекается жар? Сладость во рту, дымка в голове… Приятно помечтать о вечной любви? Сказочка-грёза о собственной уникальности понравилась? Единственная, неповторимая… приглянувшаяся красавцу-оборотню… Глупая надежда затрепыхалась, и заставила сердце радостно томиться. К тому же незаметно подкралась тишина: душевная, светлая, спокойная… та, в которой не напрягает молчание. Бъёрн старший с задумчивым видом не сводил взгляда.
— Боюсь, — искала более или менее приемлемый ответ, — времени в обрез. Зато теперь знаю, в кого Варгр простой и прямолинейный. В вас! Убиваете откровенностью.
— Это у нас семейное. Так значит, ты — кошка?
С ума сойти. Ещё и режет по больному.
— Ну вот, — натянуто улыбнулась, — с темы на тему перескакиваете, как и он… — мотнула головой — Драгор всё ещё «сверлит» глазами. — Полукошка… Что-то в этом роде.
Грудь сжимало, будтотисками. Мучило удушье. Жар уже непросто согревал — испепелял. Негнетущая обстановка вмиг обратилась в давящую, неудобную, тягомотную. Драгор плавал в дымке. Зал, искажаясь, сузился. Катя глубоко вдохнула:
— Не против я куртку сниму? Душно…
— Да, конечно! — встревожился Бъёрн старший. — Может, принести чего-нибудь?
— Воды, если можно.
Отец Варгра «исчез». Катя вцепилась в шиворот, нащупывая
— Дорогуша, — приглушенный мужской голос вернул из мира глухих. Лился протяжно, будто издалека: — Что с тобой? — Катя посмотрела сквозь пелену соленой влаги. Драгор взволнован: — Пей, — протянул стакан. — Давай, — нетерпеливо сунул в пальцы и подтолкнул. Судорожно глотнула. Прохладная жидкость смочила пересохшее горло. Оборотень гаркнул: — Не смей пугать! — постучал по спине. — Это что за припадки?
Катя шикнула:
— Хватит, спасибо, — увернулась от нового хлопка — ладонь как кувалда. Утёрла слёзы: — Случается…
— Чем-то болеешь? — состорожничал Бъёрн старший, всё ещё держась рядом.
— Можно и так сказать, — поставила бокал на стол и вскинула голову. Смотрел пытливо с ожиданием.
Боже! Опять объяснять? Нет. Такого не пережить…Что придумать? Мысли хаотично метались и, не успевая оформиться в приемлемое оправдание, растворялись как лопнувшие мыльные пузыри. В голове образовалась пустота… Катя вновь поморщилась: жди моря вопросов. Хотя вариант всё же есть — молчать партизаном. Вот только от оборотней так просто не избавиться, а их метод выуживания информации, куда более действенный, чем у смертных дознавателей. Секретный, потому что — неизвестно какой. Чёрт! Ничего кроме правды на языке не крутится: — Чутьё сработало…
Снова повисла тишина: настороженная, задумчивая, непроницаемая.
— Интуиция? — смакуя, протянул Драгор. На смуглом лице застыло недоумение.
Ясное дело, ведь смахивает на бред сумасшедшего, но другого на ум не шло. Долго подбирала название происходящему. Ощущения, мигрени, позывы, ломота… Пыталась сообразить, просчитать: как, зачем, почему… Но в итоге, что бы это ни было, сводилось к одному — преследования, неприятности, драки, кровь, смерть… Как ни крути, всё же, шестое чувство, спасающее от ламий! Особенное, очень ценное, весьма чуткое, непревзойденное… упёртое, назойливое, мучительное — все муки ада и рая в одном «флаконе». Приходиться жить с тем, что есть — уж кому, какое досталось… В инете копалась, ничего подобного не нашла, но если бы все было как у других мира сего, не была бы Катей Выходцевой — существом неопределенной расы, близким человеку и кошке. Чуть замешкавшись, нехотя кивнула:
— Болезненная дрянь, но не смертельная. Хотя порой кажется, что лучше бы и так.
— Она чего-то хотела? — поинтересовался Драгор всё ещё с толикой неверия во взгляде. Отступил на шаг, но в неспешности зверя больше собранности и потаенной мощи, чем в показной скорости иных тварей. Секунда — и метнется быстрее ветра, сомнёт, будто каменная лавина, порвет как бумажный лист. Жар накатил с новой силой.
— Не поняла, — призналась и распахнула куртку. Оборотень замер. Уставился, рассматривая явно не лицо, густые чёрные брови сошлись на переносице, губы сжались в полосу, желваки заходили вверх вниз.
— Вы чего? — Катя непроизвольно прикрыла грудь. Под ладонями растекалось тепло. Кулон, презент ведьмы, нагрелся и пек. Что это?! Покосилась… От него красное свечение. Как томограф просветил насквозь — участок тела с кулак прозрачен: рёбра, кровеносные сосуды, пульсирующий сгусток. Никогда прежде такого не случалось…
— Интересная вещица, — нарушил порядок мыслей задумчивый голос Драгора. — Можно посмотреть?
Катя схватилась за кулон, будто за соломинку. В голове перестук: «Довериться, довериться… довериться…» Шумно выдохнула, аккуратно сняла и протянула. Камушек на кончике угасал. Бъёрн старший прищурился — крутил уже потухший кусок металла. Изучая, водил пальцем, словно читал древние письмена.