Прощание с Днем сурка

Бруссуев Александр Михайлович

Поэтому, если вдруг кому-то приспичит проверить, как ныряют в бушующее море моряки, то выходит дюжий дядька — боцман с кувалдой и начинает со всей дури лупить по спусковому крючку. На сотом ударе разъяренный и взмыленный боцман вызывает себе в помощь самое беззащитное судовое существо — палубного кадета, вручает ему молот и обещает всякие нехорошие вещи, если тот не отправит этот трусливый кусок спасательного имущества вместе с заснувшими внутри членами экипажа прямо в морскую пучину. Кадет испуганно хлопает глазами, не понимая, куда ему надо бить-то, с трудом замахивается кувалдой — и летит в далекую воду вслед за наконец-то нырнувшим мотоботом, десятикилограммовым молотком и невовремя опершимся о корму капсулы боцманом. Люди внутри, уставшие от напряженного ожидания, испуганно хрюкают, колбасятся руками — ногами — головами о всякие углы, некоторые теряют сероводородные газовые составляющие своего организма. Опыт удался!

Спасательная шлюпка — конструкция легкая, в ней по волне особо не погоняешь. Зато спускается при минимальных потерях на трение. Небольшая стрела, в обиходе почему-то именуемая «Дэвитс — крэйн», почти бесшумно поднимет легкий челн, бережно опустит на воду и автоматически отцепится. Но запасов там никаких: ни аварийного пищевого рациона, ни герметичных пакетов с водой, ни аптечки, ни рыболовных снастей. С этой проблемой легко справиться, перетаскав все необходимое из мотобота, благо расположен он палубой выше.

Выбравшись из надстройки, мы первым делом крадучись, чуть ли не ползком добрались до фальшборта, продвинулись еще немного и огляделись. Трюма открыты, в кранах сосредоточенные крановщики двигают руками, по берегу снуют автокары, отвозя выгруженные ящики в крытый пакгауз, поодаль от занятых работой людей на корточках сидят три человека с автоматами. Никакого беспокойства. Что ж, надо постараться не нарушать бандитскую идиллию. Интересно, какой груз мы везли, раз уж оказались в таком положении? Не узнать нам этого никогда.

Захваченный экипаж вывезли куда-то вглубь острова. Почему-то казалось, что мы не на материке. Дай бог, чтоб остались вы все, наши товарищи по работе, живы и здоровы! Кстати, более — менее понятна некоторая легкомысленность поведения вооруженных молодчиков: они не стали перерывать пароход верх дном в поисках двух недостающих членов команды. Дело в том, что перед отходом к нам на борт поднялись два человека — то ли представители нашей судоходной компании, то ли от грузоотправителя — грузополучателя. Мне с ними пересекаться не удавалось, я почти забыл об их существовании. Стюарт, держу пари, вообще не знал об их присутствии на борту. Бандиты пересчитали весь народ по головам, сверились с количеством по судовой роли и, удовлетворенные, выкинули из голов мысль о наличии подпольщиков, то есть нас.

А мы тем временем предпринимали самые решительные меры, чтоб легализоваться. Для этого нужно было всего лишь никем не замеченными отойти от судна, добраться до цивилизации и сдаться властям.

Моя хромота исключила меня из списков тех, кто перетаскивал запасы из мотобота к шлюпке. Я держал в руках автомат и напрягал слух и зрение. Почему-то в этот момент стало очень страшно, просто жутко от мысли, что вот сейчас какой-нибудь незадачливый представитель местного криминалитета появится в зоне, исключающей возможность оставаться незамеченными. Я уже весь насквозь вспотел к тому времени, как Стюарт кивнул мне садиться в лодку, включая «Дэвитс», и чуть не поседел от негромкого жужжания электромотора. А Стюарту, казалось, все было по барабану. Он деловито орудовал манипулятором, сначала выводя меня в шлюпке за борт, а потом опуская к воде. Он не забыл привязать к кнехтам выброску и швырнуть мне. Я-то про такое дело — ни сном, ни духом. И стоял бы в лодке, цепляясь когтями за обшивку, в тщетной попытке удержаться на месте. Ушлый валлиец не оставил без внимания и тот факт, что отсутствие на борту спасательной шлюпки могут обнаружить не сразу, а вот неестественное положение грузовой стрелы — это повод слегка задуматься и поднять тревогу. Их спаренные «Ямахи» легко сократят отставание во времени, вот тогда уж пощады точно ждать не придется. Поэтому Стюарт педантично вернул «Дэвитс» в прежнее положение и, не торопясь, спустился по веревке ко мне.

— Поехали, — шепнул он мне. Я отпустил выброску и облегченно вздохнул: все-таки бороться с течением тяжело даже таким гигантам мысли, как я.

— С богом, — сказал я.

— С богом, — повторил он и наступил мне на больную ногу.

Я моментально сел на днище, обхватил ножку обеими руками, открыл рот по направлению к далеким небесам и завыл. Моя жалобная песнь вызвала бы слезу зависти у любого побитого январской стужей захудалого волка. Если бы он внезапно стал телепатом — плакал я, конечно же, в душе. На самом деле Стюарт, выиграв борьбу за равновесие на утлой палубе и обратив испуганно — сочувственный взгляд на инвалида, узрел лишь, что я хватаю ночной воздух, как окунь, подло вытащенный на берег.

Тем временем нас сносило течением во мрак. Старый добрый «Ellesmere», дедвейтом 25000 тонн сиротливо удалялся от нас все дальше и дальше. Звуки выгрузки, нисколько не изменившиеся, свидетельствовали в пользу нашего маленького успеха. Поддерживая автоматы, мы сели на носу шлюпки, свесив ноги, и молча, не в силах оторвать взгляд, наблюдали, как уменьшался в размерах наш пароход. А ведь, пожалуй, слеза жжет глаз. Моментально пробился насморк, но старался не шмыгать носом, чтоб мой циничный товарищ не заподозрил меня в проявлении слабости. Но Стюарт сам поднес к глазам ладонь, смахивая неожиданную мокроту:

— Прощай, мой друг, прощай. Я буду тебя вспоминать. Если останусь живым.

— Прощай, дружище, прости, что не уберегли тебя, — старательно высморкавшись, просипел я. Стало тоскливо. Очень тоскливо. Одиноко и неуютно, будто лишились крова, изгнанные раз и навсегда. Мы молчали, волны лениво шелестели, выталкивая нас куда-то вдаль или вдоль от земли. Мотор заводить прямо сейчас не было смысла — звуки по воде разносятся далеко, могут и услыхать супостаты. Так мы и плыли навстречу судьбе в полнейшей тишине. Потихоньку глохли рабочие шумы, а я вспоминал события минувшей ночи, заново переживая все перипетии былого.

Вставка: Стюарт Эванс.

Стюарт проснулся от неясного чувства тревоги. Что-то изменилось в монотонном шуме машинного отделения. Обороты что ли сбавили? Может проблемы с машиной? Такие мысли заставили его, быстро ополоснувшись, облачиться в легкий тропический комбинезон фирмы «Jack Jones», рассовать по карманам телефон и бумажник, где помимо кредитки и незначительной наличности покоились все документы и ломануться вниз.

Все свое ношу с собой. Эта привычка выработалась после того, как давным-давно, судно, на котором довелось работать, столкнулось с другим пароходом. Пробоина в носовой части была огромной, но не смертельной. Хотя, пришлось понервничать, включившись в борьбу за живучесть, и осознавая, что оставил в каюте все деньги и документы. Слава богу, не пришлось эвакуироваться. С той поры при любых непонятках предусмотрительно укладывал в карманы самое необходимое, на экстренный случай.

Стюарт Эванс — подданный его королевского высочества королевы Великобритании, уроженец гордого Уэльса, житель небольшого портового городка на самом юго-востоке соединенного королевства под названием Фалмут. Там у него небольшая фирма по переработке вторичных нефтепродуктов под названием «Пенвайротек». Доходы приличные, красавица жена Хелен, четверо детей, уютный и большой дом, стабильность. Но раз в год — два морская юность напоминает о себе желанием на пару месяцев вырваться в моря. Почти десяток лет он отдал этому суровому мужскому ремеслу, первый раз нанявшись на судно в должности простого электрика в шестнадцатилетнем возрасте. А теперь ему уже чуть-чуть за сорок. Возвращаясь после очередного вояжа, он начинает с новой силой ценить домашний уют и семейный уклад. Такое вот хобби выбрал себе этот внешне очень похожий на Джорджа Клуни мужчина в самом расцвете сил.