Прощай, полуостров! Она
Шрифт:
– Нет, Дара, они просто поговорят.
И правда, папа вскоре вернулся и весело сказал:
– Какая замечательная книга! Теперь она и моя любимая тоже.
Дара воссияла, а за ней и мама, глядя в глаза отцу.
Глава 5
– Я бы хотела узнать о школе. Как ты учишься? Нравится ли тебе учиться?
Губы Дарины задрожали, словно она хотела расплакаться, но глаза так и остались сухими. Бедная девочка ни разу не плакала при психотерапевте. Врачу было бы намного легче работать, если бы Борис Корсаков активней участвовал в процессе восстановления психики ребенка. Но ей даже не удавалось поговорить с ним, чаще всего за девочкой приезжала охрана и женщина, нанятая для ухода за Дарой. Женщина была напряженной, говорила мало и односложно, словно боялась выдать страшные семейные тайны. Ничего нового рассказать о малышке она либо не могла, либо не хотела.
Анне Сергеевне порой казалось, что она бьется головой о стену. Впервые за годы практики хотелось, чтобы ей кто-то помог. В их городке не было подходящих специалистов, чтобы проконсультироваться, она была единственной в своем роде. Работала Анна Сергеевна психотерапевтом в областной детской поликлинике и в основном ее пациентами были дети, страдающие энурезом или гипереактивностью, слишком агрессивные или наоборот апатичные. Детей, попавших на лечение к Анне Сергеевне из-за психотравмирующих факторов, были единицы. Чаще всего родители не желали признаваться себе и уж тем более окружающим, что у них в семье проблемы, считая, что сами способны справиться.
Доктор собиралась съездить в столицу и проконсультироваться с кем-то, потому что жить потом с чувством вины и невыполненного долга по отношению к бедному ребенку не хотела. Вопрос о школе вызвал заметную реакцию у Дарины, и психолог подбодрила:
– Ну же? Есть там у тебя подружки?
Школа! Дара вспомнила первый счастливый школьный день. Все свободное время они с мамой читали, и не было такой детской книги в их библиотеке, которую Дара бы не знала. И она так этим гордилась! Шла в первый класс, не страшась нового, ведь она так любила получать знания.
Она была вся такая чистая и аккуратная, с туго заплетенными косичками и белым фартучком. Дарина Корсакова села за первую парту и все время тянула руку вверх. Что бы учительница ни спросила, Дарина поднимала руку, она на все вопросы знала ответ, и первоклашку просто распирало от гордости. Другие дети стеснялись и молчали, учительница шутила, что из них надо клещами все тянуть, а Дара отвечала громко и уверенно и при том улыбалась всем одноклассникам, ожидая одобрения и восхищения.
Мама нарадоваться не могла, учительница хвалила, а папа сказал, что гордится. В эти первые дни ее школьной жизни все члены их маленькой семьи были такие веселые. Папа обещал, что скоро у них будет новый дом, и они заживут по-настоящему. Мама рассказывала о какой-то хорошей спецшколе, в которую пошел сын ее сотрудницы. Школа была далеко, и в нее не принимали всех без разбора, потому они даже и не пытались туда поступить.
– Ничего, Люси, скоро и мы сможем отдать туда Даринку. Как-то же твоя Светлана с работы умудрилась туда сына устроить?
– Маратик просто очень способный. Они не могли ему отказать, и для всяких показательных выступлений иметь такого умника школе полезно.
– Посмотрим, кто чего добьется, – упрямо отвечал папа.
Мама без устали стирала ее фартучек, чтобы Дарина могла ходить в школу нарядная в белом фартуке, тогда как другие девочки ходили в черных. Даже если мама была очень уставшей, она мастерила с дочерью поделки для школы, рисовала картинки и делала уроки. Дарине нравилось быть лучшей, и она совсем не замечала того, что остальные дети все больше отдалялись от нее. Для ее возраста было необычно, что девочка не тянулась к сверстникам, ей вполне хватало мимолетных разговоров на переменках, а дома – общения с мамой.
Однажды она в очередной раз выполнила задание учительницы лучше остальных и с сияющим лицом повернулась к одноклассникам. Девочка считала, что они радуются вместе с ней, и ей и в голову не могло прийти, что дети терпеть ее не могут, считая задавакой. Улыбающееся лицо Корсаковой казалось им самодовольным, и все ее поведение говорило о том, что она считает себя выше остальных. Когда прозвенел последний звонок, радостно оповещая первоклашек, что можно идти по домам, Дарина вместе со всеми вышла из дверей школы и, гордо подняв маленькую головку, отправилась к маме на работу. Мамина станция находилась совсем рядом, дорогу переходить было не надо, и девочке доверяли идти самой. Сентябрь был теплым и солнечным, под ногами шуршали начинающие осыпаться листья, и Дарина мысленно уже рассказывала маме, какая она была сегодня молодец.
Внезапно ее что-то больно ударило по руке. Она удивленно остановилась и подняла вверх голову, решив, что что-то упало с дерева. Пока она, запрокинув голову, силилась разглядеть в ветвях птицу, ее вновь что-то ударило. Дарина опустила взгляд на свой фартук и ахнула. На белоснежном фартучке расплывалось грязное черное пятно. Она изумленно посмотрела по сторонам и увидела своих одноклассников: трех девчонок и трех мальчишек. Они ухмылялись, стоя возле грязной лужи, которая по краям подсыхала и являлась источником комьев грязи, которые дети уже на глазах Дарины зачерпывали и швыряли в нее. Грязь достигла цели: один большой ком попал на фартук, и от него разлетелись мелкие брызги по всей одежде, другой ударил в плечо, третий приземлился на туфлю.
Удивлению девочки не было предела. Она, разинув рот, смотрела на одноклассников, пытаясь осознать, почему они так себя ведут. Что она им сделала? Разве можно бросаться грязью? Они не боятся, что их отругают? Дарина попыталась отряхнуться, но только размазала грязь еще сильней.
– Что вы делаете? – крикнула Дара.
В ответ мальчишки показали ей язык, а девочки захихикали и зашептались. В какой-то миг Дарина хотела перейти дорогу, подойти к обидчикам и поговорить. Она даже сделала шаг по направлению к ним, но в последний момент здравый смысл возобладал, и она, резко повернувшись, поспешила прочь. Ей в ногу ударил еще один комок грязи, запачкав белоснежные гольфы. Дарина побежала, но услышала за спиной крики и топот шагов. Мальчикам нравилось преследовать жертву, они издавали победные возгласы и улюлюканье, словно играли в «войнушку». Догнав жертву, схватили за рюкзак и резко остановили.
– Стоять, – скомандовал один из них.
– Что вам надо? – Дарина была на грани того, чтобы расплакаться. Девочки не бежали, а шли медленно, взяв друг друга под ручки, вышагивали чинно, приближаясь к ним.
Мальчишки ничего не говорили, стесняясь смотреть жертве в глаза, они просто дергали Дару за косы, бантики на них развязались и, подхваченные ветерком, отлетели в сторону. Девочки вновь захихикали.
– Снимайте с нее фартук, – велела Аня, одна из одноклассниц.
Мальчики мерзко улыбались щербатыми ртами и строили рожи, стараясь за этой бравадой скрыть неуверенность в своих действиях.
– Не трогайте меня! – взвизгнула Дарина. – Я расскажу…
– Ах, ты ябеда? Только попробуй, – сказала Аня. – Самая умная, значит?
Она сорвала с Дарины фартук и, помахав у нее перед носом, бросила его одному из мальчишек. Он, захохотав, смял его и, как обезьяна, вскарабкался на ближайшее дерево, и привязал грязный фартук к ветке.
Дарина даже не сопротивлялась, пораженная столь внезапным нападением и ненавистью детей. Она с отвращением рассматривала невоспитанных кривляк и странных девочек, бессильная понять их поведение.