Прошлое мстит
Шрифт:
Ванесса вспомнила, сколько времени и сил заняла подготовка: смонтирован зеркальный подвесной потолок, чтобы в нем отражалась рождественская елка, привезенная из Лондона; парадная лестница украшена ветвями остролиста и сотней красных бархатных бантов ручной работы; в холле установлен рояль для пианиста, который будет играть рождественские гимны. Продажа сельскохозяйственных земель вокруг Дома викария дала Ричарду столь сильно необходимую ему сумму денег, чтобы сохранить на плаву их собственную ферму и отремонтировать дом. За годы, миновавшие с тех пор, как скончался отец Ричарда, Уилфред Хилтон, стало очевидно, что он держал в тайне от родных огромное количество катастрофических деловых решений. Уилфред был человеком с дорогими привычками – в отношении лошадей, автомобилей и женщин – и весьма
Ноябрь 1959 года
Дорогой Ричард!
Мы нечасто разговаривали по душам, и то, что мы отдалились друг от друга, остается одной из моих величайших печалей, наряду с тем, что я отказывался признавать ребенка твоего брата Илая, Альфи Джеймса. Хочу, чтобы ты знал, – я глубоко сожалею, что мало занимался тобой, когда умерла твоя мать, хотя тебе было всего шесть лет. Когда твоя мама скончалась при таких ужасных обстоятельствах, я стремился кого-то обвинить в ее смерти, как и в смерти Илая. Но по мере того, как жизнь продолжалась и мое горе притуплялось, я стал смотреть на уход Эвелин несколько иначе. И начал сожалеть о том, как обошелся с Тессой Джеймс. Долгие годы я терзал себя вопросом – что же стало с Альфи, и, когда он вернулся к нам, воспринял это как послание от господа – шанс исправить свои ошибки. Я знаю, что оставляю вам долги, но хочу поставить вас в известность – я разговаривал с семейным адвокатом и сообщил ему, что после моей смерти Дом викария отойдет к Альфи Джеймсу и тот может распоряжаться им как сочтет нужным. Долгие годы я предпочитал игнорировать права Альфи по рождению, однако теперь понимаю, что поступал скверно. У нас достаточно имущества; нам не нужна еще одна ферма, тогда как для него ферма значит очень много. К тому же это весьма малая компенсация того, на что он имел бы право, если бы Илай не погиб на войне. Белла и Илай были помолвлены, когда он уехал, и после его гибели она вернула изумрудное кольцо, подаренное Илаем и принадлежавшее ранее моей бабушке. Это доказывает силу характера, которой обладают немногие, ведь если бы Белла продала кольцо, это спасло бы ее от нищеты, в итоге ее и сгубившей.
Надеюсь, ты согласен с этим решением. Я считаю Альфи Джеймса любезным и трудолюбивым молодым человеком и думаю, что вы уживетесь рядом друг с другом.
С любовью и уважением,
твой отец Уилфред
Ванесса успела прочитать это письмо перед тем, как Ричард бросил его в огонь, из-за чего они так сильно поругались, что разбудили Лео. Семья Джеймс слишком долго была проклятием их жизни, кричал Ричард, и он хотел бы, чтобы Альфи вовсе не рождался на свет. Когда Ричард вихрем вылетел из комнаты, явился Лео, обрушив на мать кучу вопросов насчет Бобби и Альфи Джеймс, от которых ей кое-как удалось отвертеться.
Разумеется, Ванесса знала истинную причину ярости Ричарда – привязанность Уилфреда к Альфи, которую было трудно не заметить. Всю жизнь Уилфред пренебрегал собственным сыном, поручив его заботам бесчисленных нянек и гувернеров, пока сам занимался фермой. Альфи, напротив, был страстно любим своими матерью и бабушкой. Он был крепко скроен из сурового материала, и в работном доме его определили на ферму, где благодаря неустанному труду Альфи научился своему ремеслу. И к тому времени, когда в возрасте шестнадцати лет Альфи появился у их дверей, он мог вести хозяйство практически в одиночку.
Ричард ненавидел отца за то, что тот предпочел другого мальчика собственному сыну; и теперь, с грустью отмечала Ванесса, история повторялась –
– Куда опять запропастился этот мальчишка, черт побери?! – услышала она крики мужа с дальнего конца подъездной дорожки.
– Что случилось, Ричард? – спросила Ванесса, поспешив подойти.
– Этот парень бесполезен, полный неумеха. Он где-то в собственном мире, бродит вокруг, будто засунул голову себе в задницу. – Ричард раскраснелся, то ли от холода, то ли от гнева.
– Я уверена, он изо всех сил старается помочь, – произнесла Ванесса. – Он тут с тобой уже несколько часов.
– Да я быстрее справился бы один! – усмехнулся Ричард.
Целый день Лео пытался помочь отцу с иллюминацией подъездной дорожки, и Ванесса, наблюдавшая за ним в окно, всякий раз вздрагивала, глядя, как у сына все валится из рук и он бестолково мечется. Дважды Ричард просил ее позвать Бобби на помощь, но именно в этот день тот был занят. Они с Альфи забивали свое стадо, эхо выстрелов служило постоянным напоминанием о несчастьях этой семьи, и помогать Ричарду развешивать праздничные огни сегодня явно не стало бы для Бобби развлечением.
– Ну, наконец-то изволил появиться! – крикнул Ричард, когда сын появился со стороны дома.
– Прости, папа, я их там не нашел, – тихо сказал Лео.
– Что? Чем же ты занимался все это время? Ладно, я пойду и принесу их сам, мне ведь больше делать-то нечего!
Лео покраснел:
– Прости, я везде смотрел.
– Давайте я схожу, Ричард, – предложил Питер с верхней ступени лестницы-стремянки. – Вам нужны синие предохранители, верно?
Ванесса посмотрела на сына. Лео опустил голову, прикусив губу. Увы, он не рос практичным мальчиком. Лео ненавидел фермерскую жизнь и не имел к ней природной склонности, становясь усталым, холодным и раздражительным за короткое время работы. Он был высок и строен, однако не слишком силен физически, и больше любил посидеть с книгой в доме, возле теплой плиты, спрятавшись от посторонних взглядов за своей длинной светлой челкой.
Бобби Джеймс, сын Альфи, напротив, казался неутомимым и часто работал на тракторе до глубокой ночи, лишь изредка прерываясь, чтобы поесть или попить. Ричард часто оживленно болтал с Бобби, и когда мальчик завершал работу, порученную собственным отцом, Ричард порой просил помочь ему в поле со сломанной изгородью или новорожденным теленком.
Ванесса уже начала замерзать, когда фонарики наконец вспыхнули, на мгновение осветив дорожку перед ней, прежде чем снова погаснуть.
– Проклятая штуковина! Снова замкнуло! – возмутился Ричард. Он яростно таращился на непокорную гирлянду в своей руке, опасно балансируя на вершине стремянки. Ростом шесть футов три дюйма, с оливковой кожей, кареглазый и светловолосый, он весил на несколько стоунов больше, чем тот долговязый девятнадцатилетний юноша, который когда-то сделал Ванессе предложение возле Тисового озера, но все равно был, бесспорно, красив.
– Ричард, дорогой! – Ванесса посмотрела на мужа снизу вверх. – Может, Питер сам все закончит с огнями? Тебе пора готовиться к приему гостей.
Теперь, когда снежная буря унеслась прочь, землю окутала жутковатая тишина. Метель словно задержала дыхание на вдохе, но еще не выдохнула. Ванесса слышала, что озеро замерзло и надвигаются обильные осадки. Она понятия не имела, сработают ли фейерверки, но следующей задачей бедняги Питера было разложить их на мостках, подготовив к полуночи.
– Мы почти доделали. Еще пару минут, – произнес Ричард, не отрывая глаз от своего занятия.
Ванесса повернулась к дому и увидела другого официанта, спешащего к ней вслед за Дороти, одетой в пальто.
– Дороти, хорошо, что вы здесь. Можете отвести Лео в дом и убедиться, что он переоделся?
– Я не желаю, чтобы она меня одевала. Я не ребенок! – заявил сын.
– Я этого и не говорю, Лео, я просто хочу быть уверена, что ты будешь готов к появлению гостей примерно через четверть часа.
– Извините, миссис Хилтон, но мне действительно пора идти, моя сестра сейчас должна уже приехать к нам домой. Элис одета, а костюм Лео лежит на его кровати. Надеюсь, у вас получится чудесная вечеринка.