Прошлой ночью в "Шато Мармон"
Шрифт:
Они сидели на полу в кухне спинами к серванту, подбадривая соревнующихся. Брук было немного неловко заставлять лобстеров бежать наперегонки, прежде чем бросить их в кипяток, но они вроде не возражали. Только когда Уолтер начал обнюхивать одного из них и тот отказался от дальнейшей борьбы, Брук бросилась вперед и спасла несчастного от дальнейших мучений.
— Сдаетесь! Победа наша! — закричал Джулиан, размахивая рукой, сжатой в кулак, и обменялся со своим лобстером дружеским шлепком ладони о клешню, скрепленную резинкой. Уолтер гавкнул.
— Победителю достается честь опустить их
Поднявшись, Джулиан протянул руку Брук, помогая встать.
— Сходи посмотри, как там огонь, а я, так и быть, разберусь с этими парнями.
Брук поймала его на слове и направилась в гостиную, где пару часов назад Джулиан учил ее разжигать камин. Кострами в семье Грин всегда занимались Рэнди или отец, и Брук с удовольствием смотрела, как надо правильно складывать очаг и поправлять кочергой поленья. Взяв не очень толстое полено из корзины у камина, Брук аккуратно положила его по диагонали сверху и села на диван, глядя в огонь как завороженная. В соседней комнате у Джулиана зазвонил мобильный.
Он вышел из кухни с двумя бокалами красного вина и сел на диван.
— Лобстеры будут готовы через пятнадцать минут. Клянусь, они ничего не почувствовали.
— Ну да, скажи еще, что им даже понравилось. А кто звонил?
— Звонил? Не знаю. Не важно.
— Чин-чин, — сказала Брук, с легким звоном звякнув о его бокал.
Джулиан глубоко вздохнул, выразив полное удовлетворение.
— Замечательно, правда? — спросил он. Вздох был естественный, поведение абсолютно логичное, но Брук во всем чудилось что-то не то. Джулиан держался как-то слишком мило.
Напряжение между ними значительно усилилось перед эксклюзивным ленчем «Сони»: Джулиан ожидал, что Брук все-таки отпросится, и был шокирован, когда ему пришлось лететь в Хэмптоне одному. После ленча прошла десять дней, они детально обсудили случившееся и выяснили отношения, но Брук не могла отделаться от ощущения, что Джулиан ее больше не понимает и, несмотря на обоюдные героические усилия забыть о ссоре и вести себя так, будто ничего не случилось, что-то никак не срасталось.
Брук отпила глоток вина и подождала знакомой теплоты в желудке.
— Замечательно — это недооценка. По-моему, все великолепно, — сказала она с какой-то неуклюжей официальностью.
— Не понимаю, отчего родители никогда не бывают здесь зимой. Так красиво, когда идет снег, камин этот огромный, кругом ни души…
Брук улыбнулась.
— Этого они и не выносят — чтобы кругом ни души. Для чего ходить обедать в «Ник энд Тони», если никто не увидит, что у них лучший столик?
— А, ну да. На Ангилье им понравится. Они будут в восторге, толкаясь в толпе отдыхающих. К тому же в разгар сезона цены в два-три раза выше, а это для них слаще меда. Новая возможность почувствовать себя особенными. Готов спорить, они сейчас счастливы, как никогда.
Ни Джулиан, ни Брук не говорили этого вслух, но были очень благодарны Олтерам-старшим, уступившим им на праздники свой дом в Ист-Хэмптоне. Они никогда не приезжали сюда на выходные, не желая встречаться с хозяевами, и по той же причине не бывали летом — даже свадьба у них состоялась в начале марта, когда еще лежал снег, — зато шесть месяцев в году могли беспрепятственно сбегать из шумного города в роскошные условия. Они пользовались этим первые два года брака, выходя, чтобы полюбоваться первыми проклюнувшимися весенними цветами, дойти до соседнего виноградника или погулять по пляжу в октябре, когда начинает меняться погода, но из-за безумного рабочего графика не приезжали больше года. Это Джулиану захотелось встретить здесь Новый год, и, хотя Брук подозревала, что это скорее предложение мира, чем искреннее желание сбежать от всех и побыть вдвоем, она сразу согласилась.
— Пойду сделаю салат, — сказала она, вставая. — Хочешь чего-нибудь?
— Я помогу.
— Что ты сделал с моим мужем, незнакомец?!
Снова зазвонил сотовый. Джулиан взглянул на экран и сунул мобильный обратно в карман.
— Кто это?
— Какой-то частный номер. Я не знаю, кто может сейчас звонить, — сказал он, идя за Брук в кухню, где без всяких просьб слил воду из кастрюли с вареной картошкой и начал делать пюре.
За обедом беседа потекла свободнее — возможно, благодаря вину. Супруги словно соблюдали негласное соглашение не говорить о работе — ни о его концертах, ни о ее больнице, поэтому болтали о повышении, которое получила Нола, о том, как счастлив Рэнди возиться с Эллой и смогут ли они выбраться на уик-энд в теплые края, прежде чем Джулиана вновь затянет напряженнейший график.
Печенье, которое Брук испекла на десерт, получилось клейким — покрытые взбитыми сливками, кремом из ванильного мороженого и шоколадной крошкой, мягкие пластинки походили скорее на рагу, чем на десерт, но на вкус оказались отменными. Джулиан надел лыжный костюм, чтобы выгулять Уолтера, а Брук убрала со стола и сварила кофе, и вскоре они вновь сидели у камина. Мобильный Джулиана снова зазвонил, но он сбросил звонок, не глядя.
— Как тебе вечер без выступлений? Не странно было все отменить? — спросила Брук, положив голову ему на колени.
Джулиана пригласили выступать на новогоднем шоу MTV на Таймс-сквер, а с полуночи — вести эксклюзивную праздничную вечеринку с участием множества знаменитостей в отеле «Ривингтон». Джулиан пришел в восторг, когда в начале осени Лео сказал ему об этом, но по мере приближения новогодних праздников его энтузиазм повыветрился. Когда на прошлой неделе он велел Лео все отменить, больше других была поражена — приятно, разумеется, — Брук. Особенно когда он повернулся к ней и спросил, не поедет ли она с ним в Хэмптоне пожить пару дней как люди.
— Не обязательно говорить об этом сегодня, — сказал Джулиан. Брук видела, что он старается быть с ней нежным, но тема ему неприятна.
— Знаю, — сказала Брук. — Но ты точно не жалеешь?
Джулиан погладил ее по волосам.
— Даты что, шутишь? После нервотрепки с «Ту-дей» и постоянных выступлений мне необходимо отдохнуть — в новом году расписание станет еще напряженнее. Нам обоим нужна передышка.
— Передышка что надо, — промурлыкала Брук, ощущая почти забытое полное удовлетворение жизнью. — Лео, наверное, бесится, зато я счастлива.