Проснись, когда умрешь
Шрифт:
– Нас здесь много. Все очень разные, в основном абсолютные сироты, беспризорники, из плохих детских домов – в общем, те, до кого нет никому дела. Потом… У нас нет личных вещей, даже нательного белья. Ну это понятно, откуда у брошенных детей приличная одежда. Каждое утро мы берем новую, чистую одежду на складе. Там все разложено по размерам. Дальше: у нас нет своих мест, ну нет своей кровати, тумбочки, как в обычных детских лагерях. Все личные вещи, у кого телефон, фото и прочее, мы сдали еще в самолете. Вечером, после ужина и кино, каждый получает распечатку, где указан номер барака, номер кровати и
– Зачем каждый раз на новом месте спать? – удивилась Ольга.
– Я думаю, это делается для того, чтобы мы не знакомились близко, не подружились. Новые дети приезжают часто. Причем ни у кого нет представления, на сколько кто может остаться в лагере. Кто-то неделю побыл и уехал, кто-то и через день исчез. Я в лагере четвертую неделю. Наверное, дольше всех. Когда я только приехала, то у меня была подружка, мы в самолете вместе летели. Потом даже кровати один раз рядом оказались! Но говорили мы мало. Каждый день работа допоздна, потом ужин, в кинотеатре уже засыпаешь. Через неделю она пропала, я спросила о ней охранника с рыбьими глазами. Он говорит – домой уехала. Странно, думаю, Ира, так девчонку звали, всего неделю здесь, да и дома у нее нет, по вокзалам моталась, говорила, что все лучше, чем издевательства в детском доме терпеть. Ее из детской комнаты полиции сюда и забрали какие-то люди, побрили наголо, одежду дали, в самолет посадили…
Однажды «выпала мне честь» «царские хоромы» мыть, ну эту башню. А моют там тогда, когда у вас занятия заканчиваются. Нам запрещено у вас на глазах появляться… Здесь много того что запрещено. Но странное дело, мало кто запреты эти нарушает, никто уезжать по своей воле не хочет. Ну ладно. Дальше рассказываю. – вздохнула Юля, – Пошла я в эту «Вавилонскую башню». Зашла на первый этаж – никого нет. У кого спросить– где ведро и тряпки взять – не знаю. На улице темнеть стало, надо свет включить. Выключателей не найду. По стенам пошарила – ничего. Открыла дверцу неприметную, вижу – ступени вниз идут, наверное, там кладовка, где ведро и швабру взять можно! Спускаюсь – еще одна дверь чуть приоткрыта, из-под нее – слабый свет, как от свечей, и голоса с трудом разобрать можно. Думаю: сейчас постучусь, попрошу прощения и спрошу, где у них швабра находится и свет на первом этаже включается. Только собралась это сделать, как услышала разговор, который меня напугал, а от увиденного там у меня волосы дыбом встали…
– Ну! – поторопила ее Ольга. – Дальше!
– Слушай, это долгий рассказ, давай я завтра приду и расскажу.
– Ты с ума сошла! Я всю ночь спать не буду! – возмутилась Ольга.
– После того, что я тебе расскажу, ты точно спать уже долго не будешь. Поэтому я сейчас пойду. За два оставшихся мне часа домыть два дома – это сильно! А завтра приду обязательно пораньше, потому что мы уже вместе будем голову ломать, что за гадость здесь происходит и как из всего этого выпутаться можно.
– Я тебе помогу! С тобой все помою! А ты мне рассказывать будешь, хорошо? – Ольга резко вскочила с кровати, но голова закружилась, в глазах потемнело, сердце забилось, как бешеное, пот выступил на лбу, снова повалилась на кровать.
– Ой, что это со мной? – удивленно, еле слышно произнесла она.
– Лежи, отдыхай, это слабость. Сил набирайся, – Юля улыбнулась
Вечером, когда соседки вернулись домой, Ольга притворилась очень больной: кашляла, шмыгала носом, стонала и жаловалась, что температура держится.
Дашка принесла из кухни бутерброд и сладкий чай и, пока Ольга пила, она взахлеб рассказывала о новых знаниях.
– Представляешь, что я узнала! Сегодня говорили о лунном календаре. Ну, ты знаешь, что есть старая, новая луна, полнолуние. Так, в особые лунные дни можно делать специальные заговоры и привороты! В первый лунный день исполнится все то, о чем думаешь! Еще говорили о запахах и маслах, какие где использовать, чтобы обворожить мальчика! Ты знала, что если в речь вставлять определенные слова в определенной последовательности, то можно управлять человеком как марионеткой? – без остановки тараторила Даша.
– Я устала, буду спать, – только и сказала Ольга, повернувшись лицом к стене.
– Ну и ладно! Жаль, конечно, что ты болеешь. Я, например, чувствую, что становлюсь другой, что скоро смогу увлечь любого мальчика, какого только захочу, благодаря знаниям, которые дает Эстер, – размечталась Зукина.
– Ты о чем-нибудь другом думать можешь, кроме мальчиков? – не поворачиваясь к соседке, подала голос Ольга.
– А зачем? Ты знаешь, что несколько лет назад в этом лагере была Мария Никифорова?
– Я не знаю, кто такая Мария Никифорова, – не забывая шмыгать носом и кашлять, сказала Ольга.
– Ну темнота, светскую хронику читать надо. Она самая высокооплачиваемая русская модель на Западе. Но дело не в этом. Крутых «вешалок» – море, а тех, кто за баронов выходят замуж, единицы. А ведь была обыкновенной швеей-мотористкой, образование – ПТУ. Она здесь оказалась среди пролетариата, но за какие-то особые заслуги в качестве исключения прошла курс женской магии. И что теперь? Самая известная личность в Европе! Только наша Оля – историк ее не знает, – усмехнулась Зукина.
– Бред какой-то. Школа гейш или хуже? Храмовые жрицы, – проворчала Ольга.
Даша и Кристина, которая оказывается, тихонечко вошла в комнату и слушала разговор девочек, недоуменно посмотрели на нее.
– Ты что говоришь? Сама была недавно в восторге от занятий! Наконец себя девочкой почувствовала, а не бесполым ботаником, – возмутилась Дашка и добавила, обращаясь к Кристине: – У нее, наверное, температура поднялась… Какой-то бред несет.
Ольга поняла, что допустила оплошность: донесут ведь, обязательно к Эстер побегут! А привлекать внимание сейчас – ну никак не надо.
– Да, я чушь смолола, точно температура поднялась. Это я от зависти, что вы занимаетесь, а я столько пропущу… И мимо конкурса красоты уже точно пролечу, а так хотелось попробовать свои силы, «испытать чары»…
В глазах Даши промелькнул мстительный огонек: одной соперницей меньше.
– Кристина, а у тех, кто второй год обучается, будет конкурс красоты? – обратилась она к Кристине.
– Нет, не будет. Там все по-другому. Тех девушек, кого выберут старейшины, переводят на новый уровень, и они становятся Посвященными. И в будущем уже из них лучшие и самые успешные люди братства выбирают себе подруг или жен, – не без гордости объяснила леди Кри.