Простая история
Шрифт:
Вроде все. Клетки расставлены, возле них столики с фруктами, на случай, если ханша пожелает собственноручно покормить понравившуюся зверюшку. Вазы наполнены свежими цветами, повсюду расставлены диваны и рядом столики для угощения. Чуть позже люди советника принесут ковры, подушки и сладости. А чай, который ханша пьет только очень горячий, будут подносить из зеленого шелкового шатра, замаскированного в густых кустах сирени. Там у меня уже должен сидеть повар и несколько быстроногих разносчиков.
Кстати, нужно проверить, всё ли у них готово. Я круто развернулся в сторону кустов, но не успел сделать и пяти шагов, как меня
— Это тебе, — сунул он в мою ладонь крошечный обрывок шелковой бумаги и мгновенно унесся в сторону дворца.
— "Ханша вернулась" — только два слова были начертаны на клочке нарочито кривыми каракулями, но сколько они несли в себе полезной информации!
Если Саялат вернулась раньше времени и советник не сообщает об этом открыто, через своих слуг, а посылает кухонного мальчишку, значит, настроение у ханши отвратительное и видеть она никого не желает. И вполне возможно, вовсе не обрадуется моему сюрпризу а, наоборот, рассердится за своеволие. Ведь мы расположили клетки с животными именно там, где она любит гулять. Так что же делать? Спешно таскать клетки прочь или все же подождать? Возможно, после бассейна и завтрака настроение ханши изменится в лучшую сторону? А если не изменится, то к чему мне готовиться?
Я по инерции прошел еще пару шагов в сторону шатра и решительно развернулся в обратную сторону. Сейчас мне вовсе не до проверок, нужно срочно найти решение, которое спасет плоды моего труда. И едва успев повернуться, оторопело замираю от неожиданно открывшегося зрелища.
По широкой аллее прямо ко мне мчится одетая в полупрозрачное и голубое сдобная женская фигурка, в которой без труда опознаю ханши, хотя она и оказалась немного ниже ростом, чем я себе представлял. Следом за ней несется стайка служанок, наглухо замотанных в гораздо более плотные читэру. А по сторонам от дорожки, уткнувшись лбами в песок, недвижно торчат задницами вверх мои рабочие, рухнувшие наземь в тот самый момент, когда заметили приближение Саялат. И потому рядом с ними валяются метлы, совочки, ведра и корзины с кормом и песком. Хм, веселенький сюрпризик получился.
— Что здесь происходит? — разъяренно кричит эта властная женщина, еще не успев добежать, и мне неожиданно становится смешно.
Ну почему же все они так любят орать, эти властные женщины, даже не попытавшись разобраться, обидеть их хотели или порадовать?! Неужели всерьез верят, что найдется хоть один нормальный мужчина, который, увидев один раз этот перекошенный злобой рот, рискнет позже мечтать о том, чтобы припасть к нему губами в порыве страсти?!
— Ничего, — вежливо говорю я, изо всех сил пытаясь не улыбаться, и с ужасом понимаю, что это мне не удается.
— Как это ничего? — словно споткнувшись, резко остановилась ханша и наперсницы тесной стенкой замерли за ее спиной, — а почему это ты скалишь зубы?
— По двум причинам, — все еще веселясь, легкомысленно ухмыляюсь я, — но если вы, госпожа, позволите проводить вас вон к тому диванчику, то я по пути расскажу про обе.
— К диванчику? — черные глаза глядят еще сердито и подозрительно, но в глубине их уже тлеет крошечная искра интереса и это внушает в меня надежду.
Любопытство, вот крючок, на который можно поймать почти каждую женщину. Пусть только завязнет хоть коготочком, а уж выпутаться я ей не позволю.
— Да, — невинно опускаю глаза, — вон к тому. Или лучше вот к этому, тут уже солнышко подсушило росу. Вообще-то, слуги должны были уже принести ковры и подушки… но мне кажется… что они сейчас немного… боятся.
— А кто ты такой… и почему тут распоряжаешься? — быстро сориентировалась Саялат и вновь смотрит дикой кошкой.
— О, я никто, — снова хихикнул я, — и тут вовсе не распоряжаюсь… а готовлю для вас сюрприз. Впрочем… он уже не удастся.
— Не волнуйся, он уже удался! — почти рыкнула она мстительно, и тут я, припомнив торчащие вверх седалища работников, снова хрюкнул, — и объясни уже, над чем ты все время хохочешь?
— Над слугами, которые едва завидев вас, подняли к небу свои… хм… — я снова хихикнул, хотя мне уже было не смешно, а очень неуютно под черным огнем её прожигающих глаз. — Надеюсь, вы не подумали… что это и есть сюрприз?!
— Я про них вообще никогда не думаю… — еще сердито буркнула она и оглянулась.
Ни одного рабочего уже не было на дорожке и аккуратно подстриженных лужайках. Исчезли и метлы с корзинами.
— Так, и где же настоящий сюрприз?! — в ее голосе убавилось металла, зато появилось почти настоящее ядовитое змеиное шипение.
— Прошу, — склонил я голову, предлагая ей пройти вперед, но ханша неожиданно замялась, опасливо вглядываясь в изменившийся рельеф кустов.
Словно чего-то боялась, хотя чего можно опасаться в собственном парке властительнице, перед которой трясется весь дворец и вся столица?!
Что толкнуло меня, интуиция или наглость, а может, ударила в голову шальная догадка, но я неожиданно сорвал с ближайшего столика богато вышитую скатерть и, набросив на правую руку, молча протянул ее ханше.
Возмущение лишь скользнуло тенью по ее губам, уступая место холодной самоуверенности, затем Саялат царственно положила холеную ручку на скатерть, позволяя мне вести себя.
— Госпожа не пожалеет, что приняла такое решение, — мягко и проникновенно вещаю я, подводя ее к ближайшей клетке, — постараться по мере моих слабых возможностей доставить вам хоть небольшую радость, это все, о чем только я могу мечтать.
С этими словами я левой рукой сдернул с клетки цветастое покрывало и сам едва не охнул от изумления. Совершенно случайно, от потрясения неожиданным появлением Саялат, и ее агрессивным поведением, я привел ханшу не к началу осмотра, а к концу, к той самой клетке, которая по моему замыслу, должна была стать главным украшением партии.
Зато повелительница сдержать восхищенный возглас не смогла. Да и никто другой бы не смог. На маленькой бархатной подушечке, лежащей в глубине широкой чаши тончайшего розоватого фарфора, зашевелились эльмы, легендарные полуволшебные создания, похожие на крошечных человечков с прозрачными крылышками. Прячась от ночной прохлады, эльмы укладываются спать в вазу, стоящую посреди золоченой клетки, едва угадывающейся тончайшей ажурной вязью. А сейчас, едва почувствовав тепло, перепархивают с подстилки на широкие края вазы, и, еще неуверенно помахивая крылышками, усыпанными посверкивающей, как алмазная крошка пыльцой, начинают изящно поворачиваться, согреваясь в ласковых лучах утреннего солнца. Драгоценные крылья переливаются всеми цветами радуги, крошечные ручки и ножки, покрытые мягким серебристым пухом, все быстрее двигаются в такт неслышимой музыки, постепенно выплетая необыкновенно прекрасный танец.