Простая речь о мудреных вещах

Погодин Михаил Петрович

Отвергая религиозные тайны, вольнодумцы становятся ли умнее, способнее понимать прочие тайны? Нисколько. Ни на волос не узнают, не уразумевают они ничего больше!

Но не веруют ли люди все одинаково, или, по крайней мере, сходственно, однородно, то есть, все они, не исключая Вольтеров, и кольми паче напускающих на себя Вольтерианцев, не одинаково ли чувствуют, разумеется, каждый в известной своей степени, но чувства свои выражают разными словами, или присоединяют к одним словам разные понятия, о которых и спорят, отрешаясь от существенного их значения? (13)

То есть все атеисты, древние и новые, все нигилисты, признают Бога, только называют Его разными именами [39] , прикладывают понятия о Нем к разным словам, и спорят

с ожесточением об этих словах, не догадываясь, что все согласны между собою, более или менее, и только отвергают общепринятое название или имя. А Богу-то нет и имени: Сый!

Отстраним на минуту понятия о Боге. Ну, эта сила творческая, действующая в природе, дающая цветам краску и запах, металлу блеск, плоду вкус, льву силу, орлу быстроту, соловью голос, пчеле искусство собирать мед и лепить воск, – эта сила производящая, сохраняющая, – не должна ли возбуждать в человеке то же благоговение, какое внушает религия к Богу Творцу всяческих?

39

Все атеисты, древние и новые, есть нигилисты, признают одного и того же Бога. «То правда, что и в умозрениях атеистов и нигилистов можно примечать следы присутствия о Боге, но у них она обрекается в представления совсем иного свойства, нежели какие признает соответственными этой идее правильный строй религиозного мировоззрения, а потому страшно сказать, будто атеисты и нигилисты признают одного и того же Бога». То же замечает и другой рецензент, говоря: «В последних трех монологах атеистам и нигилистам сделана уступка слишком большая. Нельзя сказать, что они чтут одного с нами Бога, только под другим именем, тоже говорят о Боге, что и мы, только другими словами». Ответ: совершенно согласен, и слова «одного и того же» должны быть исключены, что в этом издании и исполнено.

Философы признают какую-то силу творческую, и не могут отказать ей в разумности, они чтут ее. Она и есть Бог. Что есть высшего, святейшего из действий этой силы? Христианство. Они поклоняются следовательно и Христу, только под другим понятием, в другом виде, с другим именем. Не есть ли это недоразумение?

Сколько человек может вмещать в уме своем, настоящего, прошедшего, будущего, сколько мыслей, чувств, намерений, надежд, мечтаний, желаний, разнообразнейших: нельзя ли составить отсюда понятия приблизительного о Божием всемогуществе и всеведении? Сравнивать нельзя, как бесконечно малую миниатюру с бесконечно великим оригиналом, но нельзя ли видеть здесь хоть некоторую тень, слабый отблеск, нельзя ли предугадывать бытия Ума всеобъемлющего, согласно со священным сказанием, что человек сотворен по образу и подобию Божию?

Какой он? Вообразить не может и может только чуять его бытие.

Но и нашего, ограниченного ума, не могли б мы вообразить, если б он не был наш в нас, явен в своих действиях, кольми паче Того.

Тело, душа, дух составляют человека. А человек создан по образу и подобию Божию!

Мысль, звук, смысл, составляющие слово, представляют слабый пример подобия. (13)

Есть природа видимая, мир вещественный: мы его видим, осязаем, его можно ощущать помощью наших чувств. Явления его узнаются мало-помалу, уразумеваются, описываются. Науки, им посвященные, становятся в этом смысле шире и шире, хотя пробелов еще много, хотя множайшие подробности и частности остаются еще неизвестными, а другие представляются даже непостижимыми. Но есть еще область явлений другого рода, которая обнимается знаменитым изречением Декарта: cogito, ergo sum [40] . Некоторые ученые, размножившиеся особенно в последнее время, говорят, что эта область есть одна и та же, что здесь действует та же вещественная природа только другою стороною своей силы, что тело есть вместе и душа. Глаз видит, ухо слышит, а мозг, как-то оборачиваясь и двигаясь, отражает в своем зеркале принятую чувствами природу, создает сам (!) рикошетом, какие ему угодно, новые образы, которые в то же время находят себе выражение в подбегающих к ним со всех сторон словах, у одного народа в таких, у иного

в других, в третьих, до бесконечности, выговариваются разными звуками, и сообщаются понятным для всех образом.

40

Я мыслю, следовательно, я существую (лат.) – Прим. ред.

Во сне мы думаем, рассуждаем, говорим, спорим, решаемся – а между тем тело спит. Или оно спит не все? Мозг не спит: Чего же недостает, ему во время сна. Какое различие между действиями мозга во сне и наяву? Наяву, видно; есть еще что-то лишнее, кроме телесного мозга, присоединяется к нему что-то другое, – или он обнаруживает свое особое свойство? Это лишнее, другое, особое как произвести от причин чисто физиологических?

Если б душа была только функцией, отправлением, действием тела, то откуда ж бы объяснить некоторые особенные движения, от тела как будто совершенно независимые? Тело не может двигаться без особенного побуждения и управления, а душа не только двигается в своей какой-то особой области, но и двигает тело, двигает чуждые, посторонние массы – и возлетает на третье небо.

Если б душа и тело были одно и тоже, то как бы мог человек чувствовать вместе удовольствие и неудовольствие? Как при больном теле мог бы оставаться крепкий самодеятельный ум, и, наоборот, как при здоровом теле могли б удручать человека душевные болезни? Что значило бы выражение врачей: этой болезни мы лечить не можем – это болезнь нравственная, душевная?

Если б не было души, особой от тела, то выходило бы, что все на земле было б без конца, а только один человек с концом!

Почему сотворился бы, или почему сотворен бы был человек со смертью, смертным, а природа сотворена б была вечно юною?

Животные, говорят, имеют свою душу, которая должна бы также сохранить частицу своего бессмертия. Нет, не имеют животные своей души, мыслящей, желающей, способной верить, каяться, совершенствоваться и проч. У некоторых есть только утонченный инстинкт, который заметен, например: в собаке, лошади, слоне. Есть материнское чувство в курице, утке, но срок прошел и сын бросается на мать, а дочь гуляет с отцом. Есть инстинкт и в камнях, под другим именем: так магнит имеет способность притягивать к себе железо, янтарь – вещества легчайшие. (14)

Премудрость в устройстве вселенной, во всех ее частях, в человеке и его органах, в жизни всякого растения, в действиях способностей человеческих, так велика, что ум отказывается положить ей предел.

Если эта, положим, ваша слепая, или наша творческая сила (Бог) сотворила все, то как же понять, чтоб она остановилась? Не творится ли еще что ею?

В человеке, в природе, в истории, в уме – столько чудес, составляющих одну цепь из колес, одно другого совершеннее, что естественное продолжение их представляется уму само собою; напротив, было бы непонятно, если б они здесь прекращались.

Не продолжается ли творение в области разума, духа, который также может иметь свои степени развития, в пределах мира невидимого – что я говорю, – в беспредельности мира духовного?

Совокупность, по-вашему, сил, или Бог, сотворил человека и одарил его разумом. Ну, так почему же ограничивать их, Его действия человеком? Почему же не предположить продолжение творения существами более совершенными, какими, например, Священное Писание представляет Ангелов, Архангелов, Серафимов, Херувимов и так далее или – и так выше и совершеннее?

В средине творения вы не можете вообразить ничего нового: Кювье по костям мог открыть существование животных мира допотопного, но не без костей; Дарвин вообразил какого-то зверя прародителя (?), но все-таки в промежутке между двумя известными существами. Так не отвергайте наобум существ других, невидимых или новых творений, происхождений, превращений, вне орудий вашего наблюдения, за пределами ваших пяти чувств, на другом краю.

Если мы воочию видели бездну непостижимую премудрости, в нашем собственном существе, и во всем окружающем нас мире, если не можем проникнуть нисколько в тайну творения, то как смеем отрицать существование сфер высших, недоступных нашему воображению?