Прости меня, Леонард Пикок
Шрифт:
Может, Лорен была моей последней рюмкой перед сном.
Ветер разносит религиозные брошюры по тротуару, точно опавшие листья.
– Тебе стоит поработать над тем, как передавать послания, Ромео, – говорит охранник. – А теперь двигай отсюда.
– Есть! – отвечаю я, а затем, вытянувшись в струнку и сурово сдвинув брови, как в карате, по-военному отдаю парню честь. – Вы делаете очень нужное дело, заставляя людей с пушками держаться подальше от метро. Вы реально фантастический охранник.
Он смотрит на меня и кладет руку на прикрепленную к поясу полицейскую дубинку, которую в силу его молодости ему, возможно, дали вместо пистолета. А затем делает страшное лицо, словно жаждет избить меня до полусмерти. Охранник однозначно пытается меня запугать, что даже не смешно, поскольку я все равно собираюсь себя убить. Но я еще не пристрелил Ашера Била, а принять смерть от руки наемного охранника
– Ладно-ладно, уже иду, – успокаиваю я охранника, и он от меня отвязывается, потому что это для него самый простой выход.
Ну сколько он здесь может получать? Одиннадцать пятьдесят в час?
За такую зарплату наемный охранник в рамках своих служебных обязанностей вряд ли полезет под пули, да и кто его за это осудит?
Я шагаю прочь, чувствуя, что мой рюкзак явно стал легче.
Я отдал все подарки, и вот настало время убить Ашера Била.
Объявляю вечеринку по случаю дня рождения открытой!
Я вполне готов покончить с этой жизнью.
Ведь так прекрасно наконец получить возможность завершить свой жизненный путь.
Это будет мне лучшим подарком на день рождения; я точно знаю.
24
Я открываю свой подарок на день рождения в лесу за домом Ашера Била – чувствую привычную холодную тяжесть «вальтера» в руке – и жду, когда мой объект [54] вернется домой.
Теперь, после нескольких недель разведки, я знаю, что по четвергам мой объект возвращается домой с тренировок по рестлингу примерно в 17:43, а затем удаляется в свою спальню на первом этаже, где проводит примерно час до обеда.
54
Я прочел в Интернете, что американские военные используют эвфемизмы, чтобы легче было убивать людей. Военнослужащие, мужчины и женщины, стреляют в «объекты», а не в людей, взрывают объекты, а не здания, набитые женщинами и детьми. Поэтому тут я перенимаю их опыт. Я ликвидирую «объект», а не бывшего друга, а сейчас просто одноклассника. Вы, наверное, считаете, что использовать эвфемизмы глупо, но вы даже не представляете, насколько они помогают успокоить нервы и усыпить совесть. Это реально работает.
Объект обычно шарится в Интернете в ожидании кормежки, на время которой он перебазируется на кухню.
Горящий экран ноутбука освещает лицо объекта, он становится похож на пришельца, или на демона, или на рыбу в аквариуме, и когда я наблюдаю за неживым выражением лица объекта на фоне экрана, мне легче представить себе, как я убиваю его, ведь призрачный свет действительно лишает объект человеческих черт.
У меня уже были тренировки по стрельбе: я стоял за деревьями, используя руку как пистолет.
Но сегодня я собираюсь подползти к окну, расстрелять объект через стекло практически в упор, сунуть руку в дыру с зазубренными краями и сделать еще шесть контрольных выстрелов: сначала в голову, затем – в грудь и наоборот – с целью удостовериться, что объект ликвидирован, а затем я исчезну в лесу, где, не дожидаясь приезда копов или, возможно, ФБР, потрачу на второй объект последнюю пулю в обойме.
Вот таков мой план.
Теперь остается только ждать, когда мой объект включит свет в своей спальне, что станет первой упавшей костяшкой, а дальше все пойдет по принципу домино.
25
В лесу
очень холодно
и темно,
поэтому у меня
невольно
возникает
вопрос:
а что, если
когда я
наконец умру,
то буду чувствовать
себя именно так —
как безжизненное,
бесчувственное,
безликое
бревно?
Я надеюсь, что не буду чувствовать ничего.
Абсолютное небытие.
Я надеюсь, что просто перестану существовать.
И видеть сны,
быть может? —
спросили бы
меня
Гамлет и
Лорен [55] .
Спорим, что нет.
Нет.
Адский огонь не входит в мои планы.
Рай не входит
в мои планы.
Холод и тьма не входят в мои планы.
Абсолютное небытие.
Вот что мне нужно.
Небытие [56] .
26
Я наблюдаю за мамой объекта, которая как на ладони в кухонном эркере; благодаря падающему сверху мягкому свету кажется, что все происходящее – сцена из какого-то фильма, а эркер – просто киноэкран под открытым небом.
55
Причем по совершенно разным причинам.
56
«Жизнь – ускользающая тень, фигляр, который час кривляется на сцене и навсегда смолкает; это – повесть, рассказанная дураком, где много и шума и страстей, но смысла нет». Вот так говорит Уильям Шекспир о том небытии, которого я НЕ ХОЧУ. Я почерпнул эту крупицу мудрости, подтверждающую наличие антижизни, в прошлом году на уроке продвинутого английского, когда мне пришлось выучить наизусть монолог Макбета. Уж можете мне поверить, средняя школа – как инъекция лития. Даже странно, сколько пессимистической чуши нас там заставляют запоминать! Причем все это дерьмо нам потом до конца жизни приходится носить в голове.
Я решаю назвать фильм «Миссис Бил готовит своему извращенцу-сыну его последний ужин».
Это довольно скучная картина в буквальном смысле слова, но она порождает в моей душе бурю эмоций по чисто личным причинам.
Я помню миссис Бил еще с того времени, когда мы были детьми: тупая как пробка [57] , но в принципе очень милая.
Когда я приходил к ним в гости, миссис Бил непременно заказывала пиццу, даже если мы и не хотели есть. Всегда только пиццу. Вечную пиццу. Типа, в их доме было так заведено: если приходят гости, которым еще нет четырнадцати, их с ходу начинают угощать пиццей.
57
Возможно, здесь более удачное слово «забывчивая». Она была рассеянной настолько, что, если внимательно не приглядываться, ее можно было бы счесть легкомысленной или поверхностной, но в действительности она просто удачно использовала защитный механизм, прикидываясь этакой витающей в облаках, типа, ничего не вижу, ничего не слышу, мамашей, что, возможно, способствовало возникновению у Ашера чувства сознания собственной правоты наряду с полным пренебрежением к душевному состоянию окружающих, даже своего лучшего друга. Совсем как тогда, когда мы сидели в каком-то ресторане по типу «Ти-джи-ай фрайдис» и Ашер с упорством пьяного лил содовую в огромный глиняный горшок с пальмой, стоявший возле нашего столика, а затем поднимал пустой стакан и на весь зал требовал, чтобы официантка его наполнила: «Мне еще содовой!» – и так до бесконечности. И хотя миссис Бил не могла не видеть, что ее сын выливает содовую под пальму, большин-
А еще она любила напевать мелодии из мюзикла «Кошки», и делала это так часто, что теперь я знаю наизусть большинство текстов, хотя никогда не видел самого шоу и ни разу не слушал его в записи [58] .
Ее любимой песней была «Память».
Она также любила песню о «Мистере Мистофелисе», который был явно не дурак.
Даже странно, почему я вспоминаю об этом именно сейчас, когда сижу и подбираю эвфемизмы из военной лексики, причем на душе у меня жутко погано, поскольку миссис Бил и не подозревает, какую услугу, по версии Чарльза Дарвина, я окажу человечеству, убив ее сына, ведь она понятия не имеет, что он из себя представляет, что он натворил и что еще способен сделать?!
58
ство посетителей ресторана это видели, я точно знаю, потому что к концу нашего обеда все как один укоризненно качали головой. Мама Ашера не велела ему прекратить безобразничать или, по крайней мере, хоть как-то признала факт хулиганства. Она предоставила ему полную возможность доставать официантку, которая была или слишком молода, или слишком замотана (или слишком тупа), чтобы вступать в пререкания, а потому продолжала снова и снова таскать Ашеру кока-колу. А тот, похоже, был в полном восторге от того, что может издеваться над официанткой. И все улыбался и улыбался, типа, он принц какой; в тот день я ненавидел его даже больше, чем потом, когда мы уже учились в младших классах средней школы. И когда в нем реально возобладало его порочное начало, он стал злобной скотиной. Словно у него внутри сломалось нечто такое, что не подлежит починке. В начальной школе он еще таким не был, но затем начал резко меняться, и это все круто перевернуло.
Если не считать отрывков, которые транслируют в метро.