Прости, но я люблю тебя
Шрифт:
— Потеряли ради чего! Мы выиграли. Ведь это мы заставили вернуться её! Ну, и немного помогли эти чёртовы врачи...
Как раз в этот момент выходит один из них.
— Эй, не тот ли это, который говорил, что Дилетта не сможет больше нормально говорить?
— Да, кажется, он самый.
— Это он!
Олли поднимает сиденье скутера и что-то достаёт. Затем закрывает его и подходит к врачу.
— Эй, что ты собралась сделать? Олли!
— Эй, доктор.
Услышав, что его зовут, врач оборачивается.
—
Олли прицеливается ему в лицо водяным пистолетом.
— Соси это, неудачник, урод!
Врач, абсолютно мокрый, вытирает глаза полами своего белого халата, пока девчонки быстро выезжают с территории больницы верхом на скутерах.
Ники приближается к Олли.
— Круто, ты всего его облила! Цель повержена!
Эрика появляется сзади.
— А нафига ты возишь это с собой?
— Он у меня со стодневной битвы.
— Ага, всю жизнь с ним! И ты его ещё не опустошила?
— Пару дней назад заправила. Мне помог Джанкарло, который живёт в моём доме.
— Как он тебе помог?
— Каждое утро я заставляла его писать в пистолет!
— Заткнись, Олли! Фууу!
— С тех пор, как врач сказал ту фразу, я ждала этого момента. Мне бы хотелось увидеть, будет ли он и дальше говорить подобную дрянь!
Они уезжают, хохоча во всё горло, мятежные Волны, юные Робины Гуды в чувствах, Доны Кихоты в мини-юбках, которые в первый раз, пусть всего лишь с водяным пистолетом, заставили задуматься это тупое трепло.
93
— Мама, мама, ты не поверишь! — Ники заходит домой, крича как сумасшедшая. — Мама! Я читала Дилетте Канта, и она очнулась! Она пришла в себя, представляешь?
Симона встаёт из-за стола, где помогает Маттео с уроками. Подходит к ней. Смотрит на неё. Обнимает. Прижимает к себе. Поднимает глаза к небу, а затем закрывает их, дыша одной этой фразой.
— Спасибо, Господи.
Потом она снова отпускает её.
— Ники, я так рада. Слушай, зайдём на секунду в твою комнату. Маттео, а ты продолжай делать упражнения. Если не сделаешь, я не повезу тебя на поле играть в футбол.
— Но, мама...
— Сиди тихо, ты ничего не знаешь. Ты станешь отличным футболистом, но если ты не учишься – ты не играешь, ясно? Как раз обратное тому, что делают они.
Маттео вздыхает.
— Как же скучно… — он быстро листает книгу, пытаясь что-нибудь понять.
Симона открывает дверь комнаты Ники и, как только входит, закрывает её за собой.
— Итак, Ники, я очень счастлива за твою подругу. Ты не представляешь насколько.
— Знаю, мама, я тоже.
— Представляю себе. Слушай, я не хотела доставать тебя до этого дня, потому что, в свете происшедшего, обыденные вещи стали неуместными... Незначительными.
Ники сужает глаза.
— Конечно, мама, так и есть.
Симона поправляет волосы.
— Честно говоря, я не об этом хотела поговорить. Учёба меня не слишком волнует.
— А что тогда, мама?
— Ники, скажи мне правду. У тебя есть парень?
Ники на мгновение теряется.
— Ну... да, я ведь тебе уже говорила, что кое с кем встречаюсь.
— Да, встречаешься... Никогда толком не знаешь, что значит это «встречаться», но мне кажется, что это слишком широкое определение.
— В любом случае, я не хочу говорить об этом сейчас, мама.
Симона замолкает на мгновение. Ники смотрит на неё и старается построить наиболее вежливый вопрос, какой только можно.
— Мы закончили? Я могу идти?
— Нет. Ты ведь помнишь, что мы с тобой договорились всё друг другу рассказывать, правда?
Ники молча замирает на секунду.
— Да, я знаю, что мы договорились. И я постоянно всё тебе рассказывала.
Ники старается не думать об этих пятнадцати или шестнадцати вещах, о которых, по какой-то странной причине, она забыла рассказать матери.
— Мне бы хотелось кое-что узнать. Ты сказала, что парень, с которым ты встречаешься, немного старше тебя.
Ники смотрит на неё и изображает слабую улыбочку. Ничего не поделаешь, от матерей ничего не скроется. Даже если они притворяются, что ничего не знают.
— Да, немного...
— Насколько немного?
— Ты правда хочешь знать?
— Ну, конечно. Поэтому я тебя и спрашиваю.
Ники обдумывает это с момент. И решает рискнуть.
— Ладно, скоро ему исполнится тридцать семь.
Бум.
Симона не ждёт ни секунды. Она от всей души бьёт дочь по лицу ладонью.
— А-а-ай! — Ники замирает без дыхания и без слов. Вдруг ей захотелось смеяться. Но у неё горит щека. — А-а-ай... — Она обдумывает это как следует. Массирует своё лицо и растерянно смотрит на свою руку, словно думает найти какой-то знак на ней. — Мне же больно!
— Конечно! Ты думала, я тебя за это по головке поглажу?
— Но, мама, ты же сказала, что мы можем всё рассказывать друг другу...
— Да, но не всё-всё! Скажи мне, я прошу тебя. Скажи, что я теперь должна сказать твоему отцу?
— Ну, так ничего ему не рассказывай!
— Конечно, потому что, по-твоему, он ничего не понял, когда твой парень прикинулся агентом по вкладам. На что он рассчитывал? Что ему было здесь нужно?
— Ничего, он просто хотел познакомиться с вами.
Симона смотрит на Ники, широко раскрыв глаза.
— Чтобы сказать мне что, Ники, а? Чтобы что сделать? Я должна знать ещё что-то?
— Конечно, нет. Ты не станешь бабушкой, не сейчас, — Ники обдумывает эту мысль один момент. — Ну, я так думаю!