Прости, прощай
Шрифт:
– Не будем выяснять, кто и что кому дал, – сказала она. – Будем бороться с обстоятельствами. Надеюсь, мы окажемся сильней...
– Да, да, девочка моя, все обойдется, все наладится. Вот увидишь, все будет хорошо...
Но, увы, слова Риммы Борисовны не стали пророческими. Через два дня за Яной пришли. Следователь предъявил ей обвинение, а его спутники защелкнули на руках браслеты наручников.
От тюрьмы и от сумы не зарекайся. Не думала Яна, что справедливость этой истины ей придется
– Стоять! Лицом к стене!
Толстая и потная конвоирша обращалась с нею, как с последней сволочью. А ведь какая из нее преступница?.. Да, скрывала большую часть налогооблагаемой базы, но ведь только для того, чтобы выжить. И за это ее взяли под белы рученьки, смешали с уголовной дрянью, коей кишит эта грязная вонючая тюрьма.
Толстая конвоирша сопроводила ее до камеры, узкоглазая надзирательница, что-то гневно пробурчав себе под нос, нехотя открыла железную дверь и бесцеремонно подтолкнула зазевавшуюся Яну. Она споткнулась о порог, скатанный матрац едва не выскользнул из рук.
Камера убивала одним своим видом. Тихий ужас. Вонь от унитаза, сырость от развешанного на веревках белья. На койках и за столом мрачные тетки, вперемежку с ними пугливые и не очень девушки, прыщавые и нет. Все молча наблюдали за Яной. И только одна подала голос:
– Вот это номер!
Яна чуть не свалилась в обморок, увидев Лизу. Она поднималась из-за стола, злорадно улыбаясь, шла к ней.
– Какими судьбами, подруга? – спросила она.
– Экономическое преступление, – жалко пробормотала Яна.
Все чуждо было ей в этом ужасном мире. Все пугало и отталкивало. Жить не хотелось, так было страшно. Зато Лиза чувствовала себя здесь вполне уверенно. Самодовольно-нахальное выражение лица, разбитная походка, завоевательный натиск.
– Экономическое преступление, – растягивая слова, передразнила ее Лиза. – Овца невинная, ля... Ну проходи, овечка, милости просим!
Она куражилась над Яной, но все же указала ей на свободную койку. А ей так необходимо было бросить неудобный матрац с бельем и тяжелую сумку. И неважно, что койка находилась в непосредственной близости к отхожему месту. Яне было все равно, лишь бы примоститься.
Лиза не стала ей мешать. Села за стол, что-то сказала своим товаркам, те дружно засмеялись, пренебрежительно посматривая на Яну. Чувствовалось, что Лиза здесь в авторитете.
Она дождалась, когда Яна расстелет матрац, заправит постель. Подошла к ее койке, села рядом с ней поверх пыльного, а местами грязного одеяла.
– Даже не знаю, что с тобой сделать, – глумливо усмехнувшись, сказала она.
– Не надо ничего делать. Помогла бы лучше...
– Это с каких таких блинов я должна тебе помогать? – изумленно вскинулась Лиза.
Яна и сама поняла, что сморозила глупость. Ни за что на свете Лиза не станет ей помогать. Добить, пожалуйста, а помочь –
– Тогда просто убей...
Яна не выдержала и расплакалась. Самые настоящие тиски – с одной стороны жуткая безнадега, с другой – заклятая подруга, жаждущая мести.
– Ты, корова, а ну бросай это мокрое дело! – обругала ее Лиза. – И без тебя здесь сыро.
Яна кивнула, обещая тем самым успокоиться. Она попыталась унять рыдания, но гнет отчаяния и тоски давил на сливной клапан в душе, отчего слезы ручьями текли из глаз.
– Ну ты совсем овца! – удивленно протянула Лиза.
В конце концов она не вытерпела, задрала Яне голову, заглянула в залитые слезами глаза и вдруг влепила ей звонкую пощечину. И слезы вдруг сразу куда-то подевались.
Яна испуганно смотрела на Лизу.
– Все, успокоилась? – резко спросила та.
– Не знаю.
– Свое «не знаю» ты для мужа прибереги. А здесь тюрьма, здесь конкретно за свои слова отвечают... Должна знать, – усмехнулась она. – Егор должен был рассказывать... Да ты не колотись, меня твой Егор вообще не колышет. Другие интересы...
– Какие? – ляпнула Яна.
– Не твое собачье дело!
Яна склонила голову в знак смирения.
– В тюрьме, как и в жизни, меньше знаешь, крепче спишь. Поняла?
– Поняла.
– Меньше спрашивай, больше знать будешь... Так за что тебя укатали?
– Налоговая проверка.
– Видать, серьезно за тебя взялись...
– Серьезней не бывает.
– Кому-то ты очень насолила.
– Может быть.
– Да не может быть, а так и есть... Мне вот сильно насолила в этой жизни. И еще кому-то... Жаль, что я за тебя не взялась. А у меня были возможности, чтобы тебя уделать. Были... – не совсем уверенно, но нахраписто сказала Лиза. И замолчала, мысленно представляя, как бы это у нее могло получиться.
– Я знаю, – кивнула Яна. – Ты следила за мной...
– Следила?.. Да, может, и следила... Следила, но не выслеживала. А надо было бы заняться тобой вплотную...
– За что ты меня так ненавидишь?
– Ненавижу?!. Да, ненавижу... Ты же Вила у меня увела, разве забыла?
– Он меня сам выбрал, – пожала плечами Яна.
– Сам выбрал... – передразнила ее Лиза. – Козел он, твой Вильям... А ты коза... Как сыр в масле... А сейчас в дерьме... Я тебе не завидую... Раньше завидовала, а сейчас нет... И злости тоже нет... Убить бы тебя, да нет злости... Слыхала я, что Вильям твой тунеядец. Это правда?
– Что-то вроде того.
– Вместо него бизнес тянешь?
– Тянула.
– «Я и лошадь, я и бык...» Телка ты, в натуре... Тупая упертая телка... Даже не знаю, и чего я тебе раньше завидовала?
– Я тоже не знаю.
– Как думаешь, срок тебе светит или замнут дело?
– Не знаю. Все очень серьезно...
– А меня отмажут. Точно отмажут... За наркоту меня закрыли. Задержали, обыскали, а у меня в сумочке кокаин... Но это подстава, менты постарались. И адвокат это докажет. Так что недолго мне здесь торчать... Пожрать у тебя что есть?