Прости, прощай
Шрифт:
– Нет... Здесь совсем другое...
– Что другое?.. Не за смерть своей дочки мстишь?
– Нет.
– Ясно. За то, что с этими сговорилась, мстишь...
– С кем вы сговорились?
– С этими... Родители твоего парня... Уже и не помню, как их...
Спохватившись, Елена Максимовна замолчала. Но Яна хотела, чтобы она говорила.
– А ну-ка! – вскочив с постели, набросилась она на женщину. – С кем вы сговорились? С родителями Вильяма? В чем вы сговорились?..
– Эй, эй, потише, девочка! – растерянно замахала руками акушерка.
– Я тебе
Еще в тюрьме Яна научилась брать людей на понт. И в зоне это здорово ей пригодилось. И на Елену Максимовну она смогла нагнать страх.
Зато Евгений был далек от паники.
– Ты это брось! – сказал он, заполнив собой пространство между любовницей и женой.
И даже отрезвляюще толкнул Яну в плечо. Но досталось и Елене Максимовне. Как человек военный, он знал, что лучшая защита – нападение. И, воспользовавшись моментом, перешел в наступление:
– С кем ты там сговорилась?
– Женя, прекрати!
– Лена, ты меня знаешь! Если я спрашиваю, ты должна отвечать!
– Я за это в тюрьму могу сесть, – испуганно сжалась обескураженная женщина.
– Тем более говори!
Копылов был настолько страшен в своей решимости вызнать у жены правду, что Яне самой стало не по себе.
– Девочка не умерла, – выдавила из себя Елена Максимовна.
– Как не умерла? – потрясенно пробормотала Яна. – Вы же говорили, что у нее язвы на теле были. А врожденная недоразвитость?..
– Была недоразвитость. И язвы были... Она совсем плохая была...
– А сросшиеся пальцы на руках?..
– И это было. Но не на руках, на ногах... Ты бы с ней намучилась, девочка!
– Это мое личное горе! И мне решать, мучиться мне с ней или нет!.. Где сейчас моя дочка?
– Не знаю... Мы ее в специальную детскую клинику отдали...
– Зачем вы это сделали!
– Я же говорю, родители твоего парня настояли... Его отец обещал мне массу неприятностей. А он важная шишка...
– Это вы про Филиппа Михайловича говорите?
– Да. И его жена очень просила. Даже деньги предлагала...
– Лена, ну как же так? – укоризненно посмотрел на жену Копылов.
Похоже, он выкрутился из ситуации. Из обвинителя Елена Максимовна превратилась в обвиняемого.
– Ну ты пойми, девушка совсем молодая! Из провинции! Парень жениться на ней не собирался! Мучилась бы всю жизнь с недоразвитой дочкой. У нее же не только физическая, но и умственная недоразвитость...
– Мне все равно, какая она, – мотнула головой Яна.
– Это ты сейчас так говоришь... А хлебнула бы лиха, сама бы проклинала себя за то, что в роддоме не задушила. Я тут с одной женщиной недавно виделась. Такой же примерно, как у тебя, случай. Только не девочка, а сын. Уже семнадцать лет. Типичный дегенерат...
– И что?
– А то, что мать бьет смертным боем. Если б только бил... Он ее изнасиловал. Родную мать изнасиловал! Как тебе это нравится?..
– Что было бы, то было... Как мне найти мою девочку?
– Не знаю... Но если постараться, то можно... Адрес клиники я дам, оттуда нужно искать...
– Не надо
– Почему?
– Не надо раздувать историю.
Теперь молнии в грозовых глазах Евгения были обращены к Яне.
– Начнешь искать, поднимешь шум, замараешь Лену – ты меня понимаешь?
– Да. Но я должна найти своего ребенка.
– Ты займись вторым своим ребенком, законным. О нем думай. А то ведь недолго обратно в тюрьму загреметь. Понимаешь, о чем я?
Яна все понимала. Евгений не хотел, чтобы она раздула скандал вокруг имени своей жены. И откровенно угрожал ей. А уж ему-то ничего не стоило лишить ее свободы за нарушение условий досрочного освобождения.
– Занимайся своей Аринкой. И тебе спокойней будет, и нам, – уже мягче, но все же напористо сказал Евгений.
– Но я должна...
– Ты должна обустроиться в этой жизни. Вот что ты должна! Сначала реши свои проблемы в настоящем, а потом уже ищи свое прошлое...
Что ни говори, а Евгений был прав. Ей бы на ноги сначала встать, а потом уже думать о потерянном ребенке...
Яна мечтала о независимости. Открыть свое дело с нуля, раскрутить бизнес до миллиона, купить квартиру, забрать у бывшего свекра дочку и жить с ней. Аринке уже десять лет, она привыкла к достатку, к хорошей жизни – черствым калачом ее к себе не заманишь. А возможности зарабатывать на хлеб с черной икрой у Яны не было. И дело свое открыть она не сможет. Такова уж формула рыночных отношений – чтобы начать с нуля, под этот ноль нужно вложить миллион первоначального капитала. А взять его неоткуда. В банк обращаться бесполезно: никто не захочет связываться с уголовницей.
Она могла бы устроиться продавщицей на овощном рынке. Со справкой об освобождении ей там самое место. Работала бы за копейки, но ни на грамм бы не зависела от Филиппа Михайловича. А она возненавидела его после того обмана, который лишил ее первой дочери. Но тогда ей не видать как своих ушей дочери второй. Поэтому пришлось хитрить – идти на поклон к бывшему свекру.
Квартира ей понравилась. Кухня с дорогим гарнитуром, две полностью обставленные комнаты, кровать с балдахином. И беспорядок... За тумбочкой в спальне она обнаружила бюстгальтер из тонкой кружевной ткани, из-за дивана в гостиной вытащила женский чулок из бесшовной ажурной сеточки. Пустые пудреницы, тюбики из-под губной помады... И везде фирма, а не какой-то совковый ширпотреб...
Вот здесь и жили любовницы Филиппа Михайловича, возможно, сюда он возил и проституток. Хорошо мужик устроился – жил, с красотками дружил и, ясное дело, не тужил. А Яна тем временем срок мотала... Сердце у него больное. Вранье. Прикинулся больным, чтобы спрятаться за Яну... Старый козел!..
Только она знала, скольких усилий стоила ей улыбка, которой она встретила Филиппа Михайловича. Он заявился к ней с корзиной цветов и большим пакетом с продуктами. Звон стеклотары свидетельствовал о наличии в нем горячительных напитков. Клюв наточен, крылышки начищены... Индюк надутый.