Простить нельзя мстить
Шрифт:
– Мама, мама, Настя глаза открыла, – слышит она голос сестры Тони.
Над Настей наклоняется мама и тихо говорит:
– Настенька, доченька моя, потерпи, скоро придём в деревню, там тебя посмотрит фельдшер и окажет помощь.
– Мама, не плачь, – говорит Настя, и не слышит своего голоса, и слезинки набежали на глаза.
– Настенька, не говори, молчи. Это пройдет, это от страха. Ты просто испугалась. А медведь ушёл назад в лес, в горы. Он нас испугался, а мы его напугались, – мама пыталась улыбаться, вытирая слезы Насте и себе.
Войдя в село, Катя отправила Саньку к фельдшеру
– Поля, ты не бойся, Антон Павлович – настоящий врач. Он от всех болезней лечит, – успокаивала Валя.
– Боюсь я, сотрясение мозга у Настеньки, – отвечала Полина, – покой нужен, а как ребенка заставишь лежать? Осложнения будут.
– Ой, Полька, какие осложнения? Ты сама ребенком не была и с дерева ни разу не падала? И от медведя не убегала? Отлежится пару дней – и всё будет как раньше.
– А горячая такая почему?
– От страха.
На улице села стали появляться люди, спрашивали, что случилось, почему несут ребенка на носилках. Это Санька с Юрой, пока бежали по деревне, разнесли печальную новость: Настя разбилась, убегая от медведя. Антон Павлович не стал ждать, пока принесут пострадавшую девочку, вышел навстречу. Осмотрел ребенка и настойчиво потребовал оставить Настю на несколько дней в местной больничке под его наблюдением, разрешил Полине приходить на ночь к Насте в палату. Это требование расстроило Полину, как ни убеждал её фельдшер, что оставить Настю в больнице необходимо для блага девочки. Пока шли переговоры между Полиной и Антоном Павловичем, на пороге больницы появился Игнат:
– Антон, что скажешь? Есть опасность здоровью внучки?
– Вот, никак не могу убедить Полю оставить девочку под мой догляд. Сотрясение мозга у ребенка, и сильное. Всё может обойтись, но нужен покой, а скажи, какой будет покой, когда в доме трое детей? – взволнованно говорил Антон. Он был старенький, худой, в очках, роста высокого и седой – и волосы, и борода. За глаза его называли «Чехов»: сельчанам казалось, что врач очень похож на знаменитого тезку. Когда он волновался, то говорить начинал быстро, проглатывая не только звуки, но и целые слоги.
– Антон, не спеши, говори медленнее, – остановил его Игнат. – Покой нужен – это я понял, а что еще надо?
– Сразу не могу сказать, но мне не нравится жар, которым она пышет как печь в бане.
– Так, может, надо в город везти? Утром завтра пойдет теплоход.
– Другого варианта всё равно нет, как ждать утра. А я сегодня с ней ночь здесь буду. Если жар не спадет, надо везти в город, – печально закончил свою речь Антон.
– Поля, пойдем домой, отдохнешь немного и соберешь вещи на всякий случай, вдруг придется завтра ехать в город, – Игнат силой поднял Полину со скамейки. – Антон, я отведу семейство домой и вернусь, – Игнат решительно направился к выходу, нисколько не сомневаясь, что Полина идет следом.
По дороге домой они с Полей не разговаривали, каждый думал о своем. Ребятишек возле больницы не было, но ни Игнат, ни Поля не беспокоились: дети хорошо знали село, да и заблудиться невозможно – дом Дубровских стоит на той же улице, что и больница.
На крыльце их встретила встревоженная Варвара:
– Что сказал Антон, что с Настенькой? А где Юра и Тоня?
– Настю Антон оставил в больнице. А где Тоня и Юра? Их что, нет дома? – Игнат огляделся по сторонам. – Варя, ты в доме смотрела? Ребята напуганы, устали, они, наверное, в доме сидят и носами хлюпают.
– Они не приходили, я была в доме, – Варвара замахала руками. – Вот беда… Да что же это за день такой?
– Кукушка… кукушка… украла… дитёнка…
Полина резко разворачивается на голос. За спиной стоит Марфа Фроловна и своей клюкой нащупывает дорогу, обходя Полю.
– Марфа Фроловна, – обращается к старушке Варвара, – что скажешь про внучку нашу, Настеньку? В больнице она, горит жаром, голова стряхнута.
– Кукушка… украла… дитёнка.
– Какая кукушка украла дитёнка? – задавая вопрос, Полина уже знала ответ и медленно начала оседать на крыльцо. – Мама, папа, Зинаида увезла Тоню, – и заплакала горько и навзрыд.
– Марфа Фроловна, говори, что знаешь, – тихо попросил Игнат.
Марфа Фроловна покружилась на месте три раза, повернулась на восток, клюкой показала направление и медленно, с расстановкой заговорила:
– На лошади… были… кукушка… мужик… Девчонку… мальца… покатать… на конях… звали. Мальца… в поле… оставили. Девчонку… увезли…
– Куда увезли? – хором спрашивают Игнат и Варвара.
– Далеко… не увидите… дитёнка…
– Далеко мальчика увезли? В каком поле искать? – без всякой надежды спросил Игнат.
– Верст… пять… от деревни… на восток.
Игнат побежал к соседу Григорию – просить его Сивку. Без разговоров тот дал коня. Игнат взлетел на спину Сивки, пришпорил его. Конь, мудрое животное, понял, наверное: надо лететь, а не бежать, и он летел – ноги его дороги почти не касались.
Вечерело, солнце клонилось к закату, в поле быстро наступит темнота, а маленький мальчик один. Сердце Игната сжималось от боли за ребенка, который сегодня уже пережил испуг, убегая от медведя, и вот она, новая напасть – от жестокого человеческого сердца.
– Ах, Зинка, Зинка, где же ты Родине служила, что потеряла сердце, если хватило тебе сил маленького ребенка бросить в поле одного, а другого силой оторвать от родных корней. Не человек ты, Зинка! Не кукушка даже, гиена ты, падальщица!
Пока Игнат летел на Сивке на поиски Юры, Варвара принесла Полине чай с валерианой, села рядом на крыльцо и тихо заговорила:
– Полина, надо ехать в город. Искать там Зину.
– Нет их, мама, в городе, она всё нам врала. Тоню мы не увидим, долго не увидим. А искать будем. Сейчас надо заниматься Настей. Завтра мы уедем в город, не имеет смысла здесь ей лежать в больнице. Надо Тиму предупредить, а позвонить неоткуда. Почта уже закрыта, – Полина говорила медленно и тихо, как бы разговаривая сама с собой.