Просто Чехов
Шрифт:
Из Таганрога в Мелихово перешло гостеприимство Чеховых. «Мать и сестра у меня народ теплый, любят гостей и мастера кормить, коли есть чем», – делится Антон Павлович с писателем Баранцевичем. «Уроженцы Таганрога, они (Чеховы) любили малорусские кушанья, и Евгения Яковлевна мастерски их готовила и любила угощать по-украински», – вспоминал В. А. Гиляровский.
Плетеные оградки, колодезь с ведром на цепи. Куст бузины возле угла рубленой избы-пятистенки: кухни и жилого помещения для прислуги.
Ощущение степных просторов, вольного воздуха жило в нем от ранних лет и то, что было достоинством родины, он искал
«Живу я не в городе, потому что жизнь в деревне обходится мне вдвое дешевле… Здесь у меня и свой сад, и лес, и собаки, и свои лошади, здесь, когда выйдешь за ворота, горизонт видно». А далекая родина манит, рождает ностальгические мысли и желания: «Воздух родины самый здоровый воздух. Жаль, что я небогатый человек и живу только на заработок, а то бы я непременно купил себе в Таганроге домишко поближе к морю, чтобы было бы, где погреться в старости».
Но жизнь протекает то в Мелихове, то в Москве и Петербурге, то в Ялте, то в Ницце. Наиболее подходящая жизнь в Мелихове. Антон с детства был страстным рыболовом – в Таганроге преимущественно ловили бычков. Ну а в Мелихове, благо пруд рядом, хоть из окна спальни удочку закидывай, ловил карасей и всех прочих рыб центральной России, коих Антон Павлович, купив мальков в Москве на Кузнецком мосту, запускал в свой пруд с очень точным названием «Аквариум». В 1895 году он затеял рыть большой пруд, на свободной земле, в поле, вне усадьбы и туда запускал многие виды рыб. Любил Антон Павлович посидеть с удочкой на берегу пруда. Тоже таганрогская привычка, перенесенная в Мелихово.
Апрель. Весенняя страда. На дальнем плане, на лавочке сидит Антон Павлович.
В 1896 году благородный, благодарный таганрожец Антон Чехов передает свою мелиховскую библиотеку в дар родному городу и обязуется в дальнейшем заботиться о ее пополнении. С пересылкой книг чеховской библиотеки в Таганрог напрямую связана кончина Павла Егоровича Чехова. Поднимая тяжеленный ящик с книгами, он почувствовал острую боль – случилось защемление грыжи. Павел Егорович скончался в Москве, в клинике после второй операции, не принесшей, как и первая, положительного результата. Незадолго до этого, в начале октября 1898 года, Павел Егорович посадил полученные в посылке Антона из Риги два прутика – саженцы берлинских тополей. Гиганты-тополи по сей день, живы. Они осеняют своими могучими кронами мелиховский усадебный дом Чеховых. А вокруг дома и пруда «Аквариум», вблизи Четырехугольника – поднимаются их сыновья.
1 мая 1897 года сосед художник Порфирий Новович Серегин запечатлел Чехова, собирающегося на рыбалку. Идти далеко не надо – пруд в 10 саженях от угла веранды, к которой Антон Павлович прислонил самодельные, из орешин, удочки.
Уют, тепло, гостеприимство в мелиховском доме блюли родители – Евгения Яковлевна и Павел Егорович. Антон Павлович все сделал для того, чтобы им жилось хорошо на старости лет.
Татьяна Львовна Щепкина-Куперник, человек близкий мелиховскому дому, кума, постоянная гостья, опекаемая Павлом Егоровичем, как-то заметила: «У всех Чеховых есть одно замечательное свойство – их слушаются цветы и растения, и всё, чтобы они ни посадили, принимается хорошо».
«Отец и мать, единственные для меня люди на всем земном шаре, для которых я ничего никогда не пожалею. Если я буду высоко стоять, то это дело их рук», – писал, в июле 1877 года, в точности предвидя свое будущее, семнадцатилетний Чехов. В Мелихове отец и мать жили на покое. Характеры, как известно, и в старости, в сущности, не меняются. Хотя, несомненно, люди мягчают, добреют, впрочем, оставаясь самими собой.
В Таганроге гимназист Антон Чехов сроднился с театром.
С детских лет до последних дней жизни театр не терял для Чехова притягательной силы. Трудно назвать писателя, отдавшего сцене столько душевных сил, как Чехов. Думается, по сей день, недооценивается роль Таганрога в формировании Чехова-театрала. Иван Павлович Чехов вспоминал: «Приходили обычно еще до начала. Весь театр был совершенно пуст и не освещен. На всю громадную черную яму, горел только один газовый рожок. И, помню, нестерпимо пахло газом. Задним рядам было трудно стоять без опоры, и они обыкновенно устраивались локтями на наших спинах и плечах. Кроме того, все зрители грызли подсолнухи. Бывало так тесно, что весь вечер так и не удавалось снять шуб. Но, несмотря на все эти неудобства, в антрактах мы не покидали своих мест, зная, что их тотчас же займут другие».
Зрительный зал Таганрогского городского театра – альма матер великого драматурга Антона Чехова.
Спустя много лет Антон Павлович так передает ощущения, испытываемые во время посещения похожего на таганрогский Ялтинского театра: «Пишу это в театре, сидя на галерке в шубе. Пошлый оркестрик и галерка напоминает мне детство…» А в годы гимназического увлечения театром чувства были иными – восторг, упоение сценой и увлечение актерами. В семидесятые годы в труппе Таганрогского театра выделялись Николай Новиков, Михаил Яковлев, Фаина Козловская и ее сестра Ольга Козловская. Конечно же, там, где царят на сцене таланты, есть и восторженные поклонники.
Появление молодых ярких солисток оперетты Кольцовой и Полонской, как во времена гастролей итальянских мадонн, разделило таганрогских театралов на две партии. Каждая партия носила галстук определенного цвета. Молодой Чехов, по воспоминаниям современников, тоже носил цветной галстук поклонника Кольцовой.
Антон Павлович всю жизнь любил театр, любил хорошеньких актрис. Если в театре любоваться некем – очень огорчался. Вот впечатление московского периода жизни:
«Бываю в театре. Ни одной хорошенькой… Все рылиндроны, харитоны и мордомондии. Даже жутко делается…» Это из письма к Марии Владимировне Киселевой, хозяйке Бабкина. Впрочем, хорошеньких на его жизненном пути было предостаточно. Мелихово, хотя и находилось на некотором удалении от театральных столиц, эстафету почитания хорошеньких приняло от Таганрога достойно. Комиссаржевская и Заньковецкая, Озерова и Яворская, Книппер и Шаврова, судя по переписке с автором «Иванова», «Чайки», «Дяди Вани», обожали Антона Павловича. И к этому времени (Мелиховский период) его суждения о хорошеньких, причастных к театральному миру и близко ему знакомых женщинах, куда мягче «мордомондии» и все же: «От Елены Михайловны Шавровой получен ответ: она очень рада. Играть ей очень хочется, а актриса она, повторяю, очень недурная. Первое впечатление она дает какое-то сюсюкающее – не смущайтесь этим. У нее есть огонек и задор. Хорошо поет цыганские песни и не дура выпить. Умеет одеться, но причесывается глупо». И это о родственной душе, человеке очень близком сообщает Антон Павлович антрепренеру князю Александру Ивановичу Урусову. Примечательный факт – сестра Е. М. Шавровой Ольга начинала свою театральную карьеру в Таганроге. Из Ниццы 29 октября 1897 года Чехов пишет Е. М. Шавровой: «Ваша сестра поступила на сцену? Как это хорошо! Я рад за Таганрог. В самом деле, это недурной город, там любят театр и понимают, и, если там теперь хорошая погода (едва ли) то он не должен показаться Ольге Михайловне очень противным. Сообщите мне, под какой фамилией она играет, я напишу в Таганрог, чтобы ее угостили пирогом. Там мои тетушки пекут превкусные пироги. А тамошние борщи и соусы – это сплошное блаженство».
Антон Павлович заботливо, с оттенком влюбленности относился к Ольге Шавровой, выступавшей в театральном мире под артистическим именем Ольга Оленина (по мужу Дарская). Когда возникали ситуации, в которых позарез нужна была актриса лирического амплуа, он тот час вспоминал об Ольге Михайловне. Из Ялты в октябре 1898 года он пишет Шавровой-Юст: “Вчера был в доме Иловайской. Говорили о Вашей сестре Ольге Михайловне. В самом деле, если она хворает, то отчего бы ей не приехать в Ялту? Здешний воздух скоро бы поправил Вашу сестру.”