Просто друг?..
Шрифт:
— Вот завтра расскажу тебе, как ты нажрался, — заявила Сакура, посмотрев на него с некоторой гордостью. Правда, далеко не за Саске, а за себя — дотащить такого «шкафа» до такси не каждая сможет. — Интересно, тебе будет стыдно?
— Когда мне было стыдно? — скептически подняв бровь, хмыкнул Саске, откинувшись на спинку сиденья. Буквально спустя несколько секунд Учиха вновь приложился к груди девушки щекой, мысленно оправдываясь тем, что захотел послушать, как бьётся её сердце. И вправду, оно стало колотиться едва ли не с немыслимой скоростью, стоило мужчине переложить широкие ладони на её
Он тяжело вздохнул, подняв на девушку глаза, видя, что та начинает беситься. Сакуру просто невероятно раздражало, когда он называл её именно так. Харуно чувствовала, как внутри всё начинает гореть в таком гневе, о котором частенько пишут в сказках, вот только девушка ощущала всё это в полной реальности. Нахмурившись, она гортанно зарычала, уже не обращая внимания ни на водителя, который ускорился, чтобы быстрее доставить своих нерадивых пассажиров до пункта назначения, ни на Учиху, удивлённо округлившего глаза.
— Не называй меня зайкой! Ты же знаешь, что меня это бесит, — прошипев это, она поспешила оттолкнуть от себя Учиху; тот не ожидал такого проявления силы от Сакуры, а потому поспешил отстраниться, вновь откинувшись на спинку сидения.
Скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу, сделав это весьма соблазнительно для взгляда Учихи, она отвернула от него голову в сторону окна, хмыкнув. Она считала, что такое обращение годится только для каких-нибудь особенных девушек — к примеру, для тех, кто любит превеликие нежности от своего молодого человека. Сакура таковой не являлась — порой ей, конечно, не хватало любви и внимания, но не настолько, чтобы слышать это слащавое «зайка» из уст Учихи Саске, которому это совсем не свойственно.
Благо, Сакура не замечала, что Саске тянется к ней. Прикрыв глаза, она приготовилась устало откинуться на спинку сиденья, но в этом ей помешал Саске, который, немного придвинувшись к девушке ближе и потянувшись к ней, провёл кончиком прямого носа по её щеке. От неё приятно пахло: тело источало сладкий аромат духов и косметики, несмотря на то что на лице осталась только тушь и немного пудры. Воздух он втягивал шумно, даже как-то жадно, и от этого Сакура густо раскраснелась, съёжившись, — по рукам побежали такие знакомые, появляющиеся только от его прикосновений, мурашки. Прикрыв глаза, она дёрнулась, чувствуя, как его губы прикасаются к щеке, а затем спускаются к уголку её пухлых губ — поцеловал. «И всё?» — едва не вырвалось у Харуно, благо, она могла контролировать ситуацию, в отличие от Учихи.
И зачем только Сакура везла его к себе? Чтобы проконтролировать и посочувствовать? В таком случае, на ночь непременно нужно заколачивать дверь в свою спальню, запирать её на сотню замков, выкапывать перед ней ров и сажать туда аллигатора.
— Извини, извини, — поспешно пробормотал Саске, заметив, что девушка медленно поворачивает голову к нему.
Мгновенно он поспешил положить голову ей на плечо, уткнувшись носом в шею, и Харуно понимала, что делает он это явно не просто так, — было в его прикосновениях что-то странное… «И пьяное», — добавила про себя девушка.
— Держи себя в руках, — посоветовала Сакура, натянуто улыбнувшись и с трудом отодвинув от себя мужчину.
Может быть,
— Сакура, ты такая красивая, — внезапно заметил Саске, повернув голову к девушке, а затем тут же поспешив отвернуть её — Сакура уж точно не оставит его слова без язвительного замечания. — Такая умная, такая добрая, милая такая — вообще богиня.
Он выдохнул, закрыв глаза. И вправду, Сакура была для него будто греческой Афиной Палладой: такой же недосягаемой и неприкосновенной.
— Да-да, спасибо. Ничего ответного сказать не могу, — ехидно проговорила Сакура, однако всё же искренне улыбнулась, смутившись. — Пьяница.
Саске тяжело вздохнул: то, что Сакура сказала, было правдой. Наверное, поэтому она и проявляла к нему сейчас такие странные отторгающие чувства. Он боялся лишь, что тот молодой человек, с которым она танцевала и которому уделяла столько своего пристального внимания, появится в её жизни, и уж точно не один раз. Учиха тяжело вздохнул, глядя в окно на медленно проплывающие дома, такие привычные и бездушные к его мыслям. Ему сейчас ничего не могло помочь: ни повторная бутылка абсента, ни эти ярко горящие фонари, обычно дающие заплутавшим в себе путникам любую надежду на избавление.
— Эх, Саске, Саске… — покачала головой Сакура, обратив на него взгляд.
Девушка ненавидела сейчас саму себя: создавалось впечатление, что между ними яблоком раздора является именно она. Так странно понимать, что она даже не сможет с ним, должно быть, никогда нормально поговорить. Саске не был человеком, с которым она могла бы обсудить сложившуюся ситуацию, мешавшую их отношениям. Просто он был тем, кто сам был в этом замешан, а потому дельного совета, который мог бы спасти Сакуру, дать точно не мог. Девушка и вправду будто терялась между двумя берегами. Мысленно она представляла себя путником, который заплутал посреди моря на несчастной лодчонке, и у этого путника был выбор: причалить к берегу, где всё было так мрачно, так ненавистно, или к тому, где её ждал Учиха. Всё-таки она выбрала бы второй. Однако путнику на лодчонке посреди моря слишком долго добираться до цветущей земли, где стоял Саске.
Пока девушка пребывала в своих мыслях, они как раз доехали до её дома. Район был вполне спокойным: один из тех, которые называют спальными, — жители даже не помнили, когда здесь в последнее время случалась хотя бы одна несчастная кража кошелька или прокалывание шин соседскими мальчишками. Девушке нравилось здесь жить, несмотря на то что было превеликое количество жителей пожилого возраста, сидящих на скамейках и ежедневно обсуждающих личную жизнь каждого молодого обывателя.
— Выходи давай, — девушка подтолкнула задумавшегося Саске в плечо и поспешила сама выйти из машины. Подойдя к окошку водителя, она наклонилась и, мило улыбнувшись, протянула ему деньги: — Спасибо.