Просто Лиза
Шрифт:
— Уф, кажется, обошлось, — выдохнула Наталья, когда за Лизаветой звучно закрылась кухонная дверь.
— Да, похоже на то, — согласился Семен.
— А все ты, паникер: сбежала! Сбежала! У тебя, дружок, паранойя начинается.
— Паранойя?! А если бы она и правда от нас ушла, а вернулась бы с парочкой здоровенных бугаев, что бы мы тогда делали? Она ведь в отличие от тебя не дура, должна догадаться, что какое бы молодое, да играющее вино не было, не может от него человека так рубить.
— Хватит меня оскорблять! — взвилась Наталья в истерическом шепоте. — Лучше подумай, как ты ей очередную дозу втюхнешь?
— Уже.
— И как?
— Нет
Наконец-то мясо было готово. Я выложила длинный, белый, крупинка к крупинке рис на тарелки, сверху по центру на рисовую массу положила мясо и полила его соусом. Ух, какой аромат, аж слюнки текут. Кажется, Лизка, в тебе просыпается завидный повар. Кабы не лень-матушка, могла бы такими блюдами каждый день наслаждаться. Что ж, должна же быть хоть какая-то польза от этого несвоевременного визита родственников? Хоть поем нормально.
Как и в прошлый раз, стоило только позвать дядьку с женой, как буквально в следующую же секунду они материализовались передо мной, словно только этого и ждали.
— Давайте, проходите. Сегодня вместе поужинаем, а завтра я вас покидаю. У вас билеты назад уже куплены? — спросила я, твердо вознамерившись не идти ни на какие уступки. Решила, что завтра лечу в Сочи, значит, так оно и будет.
— Что? Билеты? Ах да, билеты! Нет еще. Мы не знали, сколько времени пробудем здесь, — отозвался Семен.
— Вот и хорошо, что не куплены, — упорно гнула я свою мысль, добиваясь, чтобы родственнички поняли, что им отсюда придется линять, причем очень скоро. — Есть шанс, что кто-нибудь откажется от брони, и вам удастся приобрести билеты буквально на ближайший поезд.
Моя тирада, чувствуется, слегка выбила их из колеи, потому что Семен мялся с минуту, не зная, что сказать. А я не собиралась идти навстречу и помогать ему выпутываться из этой щекотливой ситуации, которую он со своей женой сами же и создали.
— Да, наверное, так и сделаем, — отозвался он, наконец. — Тебя повидали и назад. Хорошо хоть вообще дома застали, а то вернулись бы не солоно хлебавши.
Мне, безусловно, польстило такое внимание к моей персоне. Прямо «увидеть Париж и умереть». Только вот непонятно: с чего это они вдруг воспылали горячей любовью к своей племяннице, которую до этого четверть века не видели и жили спокойно? Нет, чем скорее я с ними распрощаюсь, тем лучше.
— Ну что, еще по винцу? — спросил Семен, когда мы приступили к трапезе.
— Нет, спасибо, — отказалась я. — Боюсь, мне оно не подходит.
— И что, так всухомятку и будешь есть? — удивился Семен. Черт, он уже становится чересчур настырным. И как это он мне днем понравился — не понимаю. Видимо, пьяная была.
— Зачем же? Соком запью. Вам, кстати, налить?
— Нет, мы с Натальей больше по чаю любители.
— Хорошо, сейчас поставлю.
Следующие пять минут наша троица, не отвлекаясь на разговоры, дружно двигала челюстями и уничтожала ужин. Могут ведь помолчать, когда захотят! А то, честно говоря, уже утомлять начали. Или по мне не видно, что я не расположена болтать с ними на светские темы?
Ой, это что еще такое? Меня опять ведет! Голова кружится ужасно, и в желудке снова что-то неспокойно. Такое впечатление, будто снова этого треклятого вина выпила. Да, долгоиграющий у моих родственничков алкоголь
А может, это все-таки беременность? Надо подсчитать: когда у меня в последний раз мокрые дни были? Черт, сейчас и не вспомню. А в календарь смотреть бесполезно, я его никогда не вела и вести не буду. С какой стати мне напоминать себе о том, сколько дней безнадежно омрачено этой «женской радостью»? Гинеколог, как и стоматолог в число моих любимых врачей не входит, и посещаю я их исключительно в случае крайней необходимости. И все-таки надо вспомнить. Так, прошлый месяц — май. Как я провела праздники? Кажется, без последствий. А потом? Да, кажется, что-то такое было. Только не в середине месяца, а в конце.
Тогда получается, что мне еще рано впадать в панику. До очередных месячных у меня в запасе минимум неделя. Да, Лизка: ты всего-навсего траванулась левым винным спиртом. И нечего сваливать все на естественные детородные причины.
А на языке-то как нехорошо. Привкус лекарственной гадости, аж в горечь отдает. Может, у меня печень забарахлила? Что-то ты, Лизка, совсем в развалину превратилась, если тебя с двух бокалов вина так разколбасило. Вон, возьми лучше соку попей, само пройдет.
Я выпила еще соку, но легче мне не стало. Скорее, даже хуже. Если бы не я сама готовила обед и ужин, непременно обвинила повара в том, что он использует недоброкачественные продукты. Но если судить по тому, как наворачивают мою стряпню Семен и Наталья, дело не в ней, а именно в вине. И если вспомнить, вино я пила одна. Эти сразу на водочку перешли. Интересно, почему? Может, они туда чего-то подмешали? Но зачем? Чтобы отравить меня? И что они с моим трупом делать будут? Я, между прочим, по такой жаре долго не пролежу, пахнуть начну. Да что там пахнуть — откровенно вонять. И как они планируют избавиться от моего благоухающего тела? Сбросить с балкона на удивление соседям? Запихать в дорожный баул и вынести на ближайшую помойку?
В голове все перепуталось. Надо позвонить Лешке и все ему рассказать. Нет, никто меня, конечно, травить не собирается, это я просто сама себе ужасы придумываю. А вот предупредить его, что завтра, возможно, проторчу целый день в обнимку с белым фаянсовым другом — стоит. Куда меня такую в самолет грузить? Я там весь запас аварийных пакетиков на год вперед израсходую.
Но сначала надо достойно завершить этот ужин. Сиди и делай вид, что с тобой все отлично. Не показывай им, как тебе на самом деле плохо. А то еще вернутся к себе домой и растрезвонят на всю родню: «Были тут в Москве у этих ученых, так дочка их два дня подряд харчи метала, слаба оказалась к вину, ох, слаба»! Мне, конечно, на все это наплевать с высокой колокольни, но гордость есть гордость. Мою слабость могут видеть только самые близкие люди, и никто больше.
— Лизонька, с тобою все в порядке? — осведомилась Наталья, оторвавшись, наконец, от тарелки.
Ну вот, заметили. Так, спину держим прямее, взгляд до предела ясный, как у пионера-ленинца на присяге, руки под стол, чтоб никто не видел, как они дрожат.
— Да, в порядке. А почему вы спрашиваете? — закосила я под соломенную невинность.
— Да нет, просто показалось, что тебе нехорошо. Бледная ты какая-то, — пожала плечами Наталья.
— Говорят, бледность раньше считалась признаком аристократизма, — парировала я. — А вообще у меня очень светлая кожа. С загаром из-за этого всегда проблемы. Она очень легко сгорает на солнце, без защитного крема просто не обойтись. Когда в прошлом году отдыхала в Египте, первые три дня ходила красная, как вареный рак, и нос шелушился просто ужасно…