Просто Лиза
Шрифт:
— Не надо так на меня смотреть, я пошутила. Ничего не отменяется. Борис и Наталья на улицу отправятся в том, что на них сейчас надето. Старые их вещи — на помойку. Новые — отдадим в дом престарелых. Пошли искать, где они держат отраву. Пора и им отведать собственной стряпни.
— Ну вот, наконец-то узнаю прежнюю Лизу! — весело козырнул мне Тема и принялся сортировать найденные у «оккупантов» вещи на три кучки: украденное, купленное, старье.
Я вместе с Лешей и Сашей проследовала в кухню. Огляделась. Открыла холодильник. Так, колбаска, сало, сковородка хрен знает с чем. А вот в пластиковой бутылке с надписью «Буратино» явно не то, что полагается. Не помню
Я открыла бутылку и попробовала капельку. Леша рядом со мной возмущенно прокомментировал мои действия, но слава Богу, вмешиваться не стал. Ага, оно. Пусть едва-едва, но чувствуется привкус лекарств. Отлично.
— Ребята, напоите родственничков напоследок, — протянула я бутылку братьям— гигантам.
Вопреки ожиданиям, «водопой» состоялся оперативно и без лишних криков. Впрочем, сопротивляться было бесполезно, только еще хуже себе сделаешь. Леша не без садизма обрисовал захватчикам, как в случае отказа будет происходить данный процесс: двое держат, третий нос зажимает, четвертый вино в глотку заливает. Ни Борису, ни Наталье испытать этого не захотелось. Послушно поделили остаток вина поровну и выпили. Между прочим, не были бы такими жадными, вылили это пойло в раковину еще неделю назад, и ничего им сейчас пить не пришлось. Так что сами виноваты: зачем хранили?
Подождав, пока глаза «родственничков» осоловеют, Леха и Саша подхватили Бориса, а дедушка и дядя Саша — Наталью. Васильич ввиду своей профессии принимать участие в «самосуде» отказался, но зато придержал дверь, когда оккупантов выдворяли за пределы квартиры.
Потом их посадили в «Газель» и отвезли на знаменитую площадь трех вокзалов — Ленинградского, Ярославского и Казанского. Высадили туго соображающую и полупьяную парочку на привокзальных задворках возле мусорных баков. После этого Лешка взял их паспорта и выбросил в мусорный бак, а сам сел обратно в машину. Борис тут же полез их доставать, остатками опоенного разума дойдя до того, что без документов им с женой придется ой как не сладко.
— Ну что, поехали? — спросил дядя Саша.
— Подожди-ка, батя, — остановил его Леша. — Кажется, кое-что интересное намечается…
Откуда-то из-под забора появились трое самых натуральных бомжей и подошли к Борису и Наталье. Один из них дернул Бориса за штанину:
— Слышь, мужик…
— Пошел на… — отозвался Борис. — Не видишь, я занят?
— Все мы тут заняты, — не отставал бомж. — И территория эта тоже занята. Ты на чужой территории работаешь, слышь? Я ее неделю назад у Васьки Кривого отбил. Так что вали отсюда, пока цел, или башляй. Можешь бабой своей расплатиться, мы не против.
— Да насрать мне на тебя и на твоего Ваську Кривого! — заорал Борис, которого недипломатично выдернули за ногу из бака как раз тогда, когда он нащупал среди бытовых нечистот заветные корочки.
— Это ты зря! — заметил бомж и со всего маху засветил Борису в глаз.
Началась потасовка. Наталья, дотоле безучастно взирающая на все происходящее, вдруг опомнилась и набросилась на одного из бомжей:
— Оставь моего мужика в покое, ты, урод!
Ее противник галантностью не отличался, поэтому недолго думая наградил ее таким же украшением, как и у мужа. Наталья покачнулась, но в долгу не осталась, ударив своим острым кулачком четко в переносицу обидчика.
— Ладно, поехали, — сказал Леша отцу. — Думаю, у них теперь есть, чем заняться.
Уф, август наступил. Красота-то какая! Никто меня не теребит, никто не докапывается. А то как вспомню про июль — аж дурно делается.
Начать
Первую неделю я стойко терпела все врачебные издевательства. На вторую начала тихонько выть. Подтверждались мои самые худшие прогнозы: ничего нового о состоянии здоровья медики не сказали, зато с упорством пьяного копались в моем организме и мозгах, пытаясь накропать материальчик под очередную диссертацию. В общем, я громко возмутилась, обрисовала деду всю картину и сказала: забирай меня домой. Дома и стены помогают, а от этих вивисекторов хрен чего дождешься. Дед подумал и под свою ответственность увез меня из больницы. Это был один из самых счастливых дней моей жизни. После этого дед еще три дня прожил вместе со мной, убедился, что я вполне справляюсь со всеми делами, и укатил на дачу с котами общаться. Говорит, они так одичали, что если их снова на произвол судьбы оставить — окончательно в леса уйдут на вольный промысел. Чего бы нам всем очень не хотелось. Я проводила деда и принялась за собственное расследование. Меня не устраивала перспектива жить по принципу: «тут помню, тут не помню, здесь рыбу заворачивали».
Память пошла мне навстречу и подбрасывала очередные кусочки мозаики: то поменьше, то побольше. После одного такого «подарка» я обнаружила тайник под плиткой ламината. Причем, он долго не хотел открываться, упорно скрывая свое содержимое, так что пришлось использовать пилочку из маникюрного набора, чтобы поддеть плитку. Хм, оказывается, я весьма состоятельная женщина! Пару лет точно можно безбедно прожить, а то и больше — при экономном расходовании средств. А я-то, глупая, переживала, что лже-родственники все мои заначки опустошили!
Потом настал черед Леши. Теме и Машке я звонить пока не стала. Слишком уж горячие чувства возникали у меня при виде Темы и его чуть застенчивой улыбки. Так и семью разрушить недолго. А они мне вроде как самые близкие друзья, если деду верить. Поэтому я решилась и набрала номер Леши:
— Привет!
— Здравствуй, Лиза.
— Ну что, долго мы еще в прятки играть будем?
— Что ты имеешь в виду?
— Бери и приезжай, вот что. Будешь мне Шахерезаду изображать, сказки на ночь рассказывать.
— Хорошо, через час буду.
На самом деле я уже выяснила, что некоторое время Леша жил со мной под одной крышей. Я нашла в шкафу мужские вещи, которые судя по размерам не могли принадлежать никому, кроме как Алексею. Или его брату Саше. Впрочем, с Сашей все ясно — слишком молод для меня. Значит, остается именно Леха. Ну, бойфренд, чего ты обо мне новенького расскажешь? И кстати, а как ты в постели? Что-то у меня внутри аж трепещет все в ожидании твоего появления. М-да, Лизка, одичала ты без мужика. Однозначно — одичала.