Просто Лиза
Шрифт:
Наталья по-свойски подложила добавки себе и мужу, а я, с трудом сдерживая смех, наблюдала за тем, как ее двоящийся силуэт сновал туда-сюда по кухне. Ой-ой, что-то у меня перед глазами все плывет. Пора бы извиниться перед гостями и прыгнуть в кроватку, пока какого конфуза не случилось. Давно так не надиралась. Надо же какая коварная штука — это южное вино! В теле легкость необыкновенная, а ноги не ходят, и в голове черт те что творится.
— Вы тут дальше сами без меня, ладно? А то, кажется, я с вашего вина ужасно пьяная стала, на ногах не держусь. Пойду, посплю пару часиков.
— Конечно, конечно, Лизонька! Какие
— Нет, спасибо, я сама, — из последних сил отозвалась я и кое-как, буквально по стеночке поползла в сторону спальни. Гордость — великая штука. Особенно, если вовремя про нее вспомнить.
В следующий раз, когда я снова соберусь пить южное вино, просто толкните меня в бок, хорошо? Я пойму, зачем вы это сделали.
Наталья и Семен дождались, пока Елизавета дойдет до спальни, выждали для верности еще пять минут, после чего Наталья на цыпочках отправилась на разведку. Семен остался в кухне.
— Ну что? — спросил он жену, когда через минуту она вернулась обратно.
— Дрыхнет без задних ног. Прямо поверх покрывала разлеглась, даже тапочки не сняла.
— Что и следовало ожидать, — самодовольно отозвался Семен.
— Слушай, а ты с дозой не переборщил? Она того, не отравится? Что мы с ней тогда делать будем?
— Обижаешь. Я — профессионал. Проспит до вечера сном праведника, и все. И вообще, несмотря на худосочную внешность, девка она крепкая. Ей это — как слону дробина. Думаю в следующий раз дозу лучше увеличить. Так, на всякий случай.
— А что будем делать вечером?
— Снова угостим сладеньким. Тем более что ей вино понравилось. Не зря у Игнатьича покупали. А ты все жмотилась: давай наше, давай наше возьмем! Стала бы она твою кислятину глотать!
— Да, знал бы Игнатьич, кому это вино предназначается, — Наталья, начисто проигнорировав выпад в свою сторону, дробно закудахтала, словно пытаясь задавить в себе смех, отчего звук получился еще более противным и неестественным.
— Рано радуешься, — оборвал ее муж. — Не забыла, что нам надо телефонами заняться? Городской, так и быть, сам отключу, а ты пока ее мобильный найди. А то вдруг жениху надумает звонить или папе с мамой. Еще про нас проболтается, а нам огласки не надо.
— Да успеем еще, — отмахнулась от него жена. — Раз ты говоришь, что она до вечера в отключке проваляется, можем сначала обед закончить. Давно такую вкуснятину не ела, да на барских тарелках. Смотри, какая позолота! Если она каждый день на таком ест…
— Ты не поняла, — начал Семен таким голосом, что Наталья вздрогнула и поперхнулась макаронами. — Если я сказал бегом, значит, это значит именно то, что я сказал. У нас нет никаких гарантий, что она не проснется от телефонного звонка. Поэтому будь добра: иди и найди этот чертов мобильный!!!!
Наталья стремглав выскочила из кухни. Ее муж самодовольно улыбнулся и потянулся за очередным куском хлеба. Пусть побегает благоверная. Ей полезно жирок растрясти. А городской телефон он успел отключить еще тогда, когда супруга ходила проверять крепость сна девчонки. Всего-то дел — штекер из гнезда выдернуть!
Я проснулась, когда за окном начали сгущаться первые сумерки. Ничего себе! Почти целый день проспала. Все, завязываю с пьянством, оно до добра не доводит. Мамочки, какая же голова тяжелая!
Тошнит?!!! Что там говорила Машка? Тошнота, головокружение, в желудке непонятки. И грудь чувствительная. Так, в наличие все, кроме этой пресловутой гиперчувствительности. Неужели я беременна? Нет, не может быть. И вообще, если я правильно помню, тошнить должно с утра, а не с вечера. Так, Лизка, успокойся. Ты просто неважно чувствуешь себя с похмелья, только и всего. Никакой беременностью здесь не пахнет. Я не беременна, я не беременна…
Черт, хреновая медитация. И не помогает нисколько. Все равно какое-то паскудное состояние на душе. Ладно, надо решать, что делать с гостями. А вдруг мне завтра в Сочи вылетать? И куда я их тогда дену? В квартире я их ни за какие коврижки не оставлю. Простите, не доверяю я людям, которые глядя мне в глаза врут, что и телеграмму о приезде выслали, и меня прямо-таки с пеленок помнят и на коленках нянчили.
О, вот и решение. Сейчас выйду к ним и скажу, что они могут здесь переночевать, а завтра утром придется переселяться в гостиницу, поскольку я уезжаю и ублажать их своим обществом уже не смогу. А вот уеду я на самом деле или нет — это уже не их ума дело. Или они думают, что бутылку вина мне подарили, и я теперь им за это по гроб жизни обязана? Дудки!
Но одно дело оказалось принять решение, и совсем другое — его осуществить. Даже на то, чтобы просто добраться до двери спальни, у меня ушло не меньше минуты. Ноги были словно ватные и категорически отказывались слушаться, из-за чего я пару раз приземлилась на пол. Хорошо хоть не сильно ударилась. Вот это новости! Сколько всяко-разного спиртного пробовала за всю жизнь, но такое со мной впервые. Так, не раскисать! Держи равновесие, перебирай ногами по очереди: левой-правой, левой-правой. Отлично, уже намного лучше. Так, идем в кухню, похоже, пора готовить ужин на всю компанию.
Судя по доносившимся звукам, Семен с Натальей вовсю смотрели телевизор. Но не тот, который стоял в их комнате, а другой, домашний кинотеатр с немереной диагональю и «объемным стереозвуком». Вот это новости! Им, кажется, никто не позволял бродить по квартире. Домашний кинотеатр вообще-то куплен специально для дедушки и стоит в его комнате. И мне бы очень не хотелось, чтобы кто-то чужой вторгался туда, пусть деда сейчас и нет дома. Пойти, что ли, поругаться? Так ведь не поймут. Простота хуже воровства, это точно. Ладно, завтра их здесь уже не будет. Осталось потерпеть один вечер, ночь и утро. И все.
Я промыла рис, собираясь приготовить к нему мясо по-китайски (этому меня Лешка, между прочим, научил), как в кухне появилась давешняя сладкая парочка.
— Ну что, Лизонька, выспалась? — жизнерадостно приветствовала меня Наталья, участливо вглядываясь в мое лицо.
— Да, спасибо, — еле сдерживаясь, чтобы не нахамить, ответила я. Ну, извините: терпеть не могу, когда меня вот так разглядывают, как в паноптикуме. — Что-то ваше вино слишком крепким для меня оказалось.
— Ну, на непривычного человека оно завсегда так в первый раз действует, — заметил Семен. — Я вон тоже, когда впервые его попробовал, тоже захмелел — не передать. Эх, давненько это было! Я тогда как раз только в поселок приехал…