Просто поверь
Шрифт:
— Мисс Эванс?! Но вы же…
Гарри поспешно захлопнул портрет, и внутри установилась относительная тишина, отрезанная от громкого взволнованного голоса.
— Это Полная Дама, — пояснил Гарри, глядя на обратную часть картины. — охраняет Гриффиндорскую башню от посторонних и, в общем-то, не задает лишних вопросов. Когда знаешь пароль, — добавил он.
— Ясно. Полная Дама. Гриффиндорская башня. Пароль, — повторила я, вслушиваясь в эти слова, надеясь, что они наведут меня на какую-нибудь мысль.
— Теперь она наверняка растрезвонит
Я рассеянно кивнула, не особо вникнув в его последние слова, потому что рассматривала просторную комнату, в которой мы находились.
— Но, наверное, этого следовало ожидать… — пробормотал Гарри скорее себе, чем мне.
Комната была почти круглой и красно-желтой, с многочисленными креслами и столами, а также камином. Но от этого она не казалась загроможденной, наоборот, вся эта несколько антикварная мебель и потертые ковры создавали уют и определенный комфорт. В камине сейчас не горел огонь, однако я уверена, в холодные промозглые осенние вечера греться возле него здесь очень хорошо.
— Это Гриффиндорская гостиная, — вновь войдя в роль экскурсовода, сказал Гарри и прошел в середину комнаты. — Те две лестницы ведут в спальни девочек и мальчиков.
Я медленно приблизилась к той, что находилась справа. Положила руку на темное гладкое дерево перила и прикрыла глаза.
— Это…
— Подожди, ничего не говори, — попросила я, не оборачиваясь.
Где-то в голове, еще довольно глубоко, будто распускающийся бутон, расцветало смутное видение: несколько девчонок стайкой взлетают по лестнице, а сердце одной из них сладко замирает, когда она останавливается перед дверью наверху… Это была, конечно, я, и это мое сердце замирало от сознания того, что в комнате, за этой самой дверью, следующие семь лет буду жить я.
— Эта лестница ведет в спальни девочек. — В моем голосе уверенности хоть отбавляй.
Лицо Гарри озарилось радостной и в то же время робкой улыбкой.
— Мам, так это же здорово! Может, тогда поднимешься в спальню?..
Он уже занес одну ногу на первую ступеньку, как вдруг застыл.
— Забыл… Нам нельзя в спальни девочек.
— Почему?
— Э-э… Лестница превращается в своеобразную горку, когда кто-нибудь из мальчиков пытается забраться наверх.
Я рассмеялась, представив себе эту картину.
— А что, прецеденты уже были?
— Был, но не со мной, а с Роном. Он хотел сообщить Гермионе одну важную новость, ну и… — Гарри развел руками, показывая, чем обернулось дело.
— Понятно. А я думала, это ты такой смелый, что отважился штурмовать девичьи спальни.
— Ради чего? — удивился он.
— Ради кого. У тебя ведь есть ради кого совершать подвиги?
Я, естественно, намекала про Джинни Уизли, огневолосую девушку, которая явно испытывала к моему сыну неоднозначные чувства, вспомнить хотя бы нашу встречу на Диагон-Аллее.
— Есть… Наверное, — как-то не слишком
От дальнейших расспросов я воздержалась, хотя мне и хотелось узнать о его отношениях с противоположным полом. Я взошла по лестнице и на самом верху оглянулась.
— А ты не думаешь, что в каникулы эти меры безопасности не работают? Поднимайся!
Гарри пожал плечами и вскоре оказался рядом со мной. Ничего страшного не произошло.
— Теперь буду иметь в виду, — сказал он. — Впрочем, вряд ли мне снова понадобится сюда забираться. Даже ради кого-то из знакомых девочек.
— Поживем — увидим.
Мы вместе прошли дальше короткий сумрачный коридор и оказались перед несколькими одинаковыми дверями, различимыми разве только тем, что они были пронумерованы. Я толкнула самую последнюю, с цифрой семь. За ней была спальня, рассчитанная на троих человек: три кровати под красными пологами, три тумбочки возле них, но одно прямоугольное окно, откуда далеко внизу виднелась часть сверкающего на солнце озера.
— Здесь будет жить Гермиона. С первого сентября, — добавил Гарри, когда я повернула голову. — Мы же перешли на седьмой курс.
— Я тоже жила в этой спальне… Когда-то…
Я смотрела на комнату, с которой лет двадцать назад была связана моя жизнь во время учебы, и, казалось, будто узнаю ее. Эти стены хранят воспоминания давно минувших дней… Одни накладываются на другие, переплетаются, смешиваются… Воспоминания, словно призраки, кружат среди серых каменных стен, но никто не в состоянии их увидеть, прочувствовать…
— Ты что-нибудь… — начал Гарри, и я вдруг поймала себя на том, что стою в середине комнаты между кроватями, таращась остекленевшим взглядом в пространство.
Я молча покачала головой. Какие бы здесь ни обитали призраки, мне они не спешили явиться.
— Пойдем, может в каком-нибудь другом месте повезет больше.
Мы вышли из спальни, спустились в гостиную, и я в нерешительности покружила среди кресел и шатких столиков. Волнение, сродни электрическим импульсам, пронзало меня всю, от кончиков пальцев до макушки. Казалось, с минуты на минуты произойдет какое-то чудо, но оно не происходило, и горло от неимоверного разочарования перехватывало. Ощущение было такое, словно меня крепко обманули.
Наверное, Гарри без слов понял мое состояние, потому что он также молча взял меня за руку и повел из гостиной.
Позади бесшумно закрылся портрет, но вязкая тишина взорвалась сразу несколькими голосами. Один из них принадлежал Полной Даме.
— Мисс Эванс! Мисс Эванс! Куда же вы…
Я оглянулась было, но Гарри не предоставил мне такой возможности, уводя за собой дальше.
— Портреты жаждут удостовериться в твоей материальности. Как-нибудь обойдутся.
Я послушно шла за сыном, все еще витая где-то в облаках. Почему ничего не случилось? Что опять не так?