Простой советский спасатель 3
Шрифт:
— Предположим, — задумчиво протянул Степна Иванович. — Но какой резон комитету заниматься сокровищами?
— Иваныч, ну что ты, в самом деле, — воскликнул Николай Николаевич. — Нельзя быть таким наивным, право слово! Резон всегда один — деньги. Если государство первым отыщет казну, ни о каких двадцати пяти процентах и речи не зайдет.
– А наследники?
— Какие наследники! О чем ты, друг мой! Те, которые за границей? Да и есть ли они. А про ваше с Алексеем родство и вовсе никто не вспомнит. Да и не родные вы князю Юсупову, а всего лишь стражи золотой
— Угу, сим-сим, отдайся, — пробурчал я себе под нос слова некогда популярной песенки.
— Что? — переспросил Степан Иванович.
— Да это так… — отмахнулся я.
— Вот именно Коля, вот именно, что вспомнят про родственные связи моментально! И решат, что мы знаем путь! — Лесовой вскочил и взволнованно зашагал по комнате. — Я не хочу, слышишь, я даже думать не хочу, что комитетные придут в мой дом и начнут допрашивать Валюшу, меня, сына, в конце концов.
— Сына-то за что? — опешил доктор. — Ему от горшка два вершка.
— А когда и кого это останавливало? Этим людям не докажешь, что я ничего не знаю! Бумаги я могу отдать хоть сегодня! Те, которые есть у меня, — исправился Степан Иванович. — Алексей пусть сам решает за такое сложное наследство. Но ведь это их не остановит! Семья станет заложниками амбиций нечистоплотных людей. Меня вынудят заниматься этим вопросом, искать, разгадывать. А я не хочу. Впервые в жизни я не хочу искать отгадку! — выдохнул отец и замолчал.
— Боюсь, у нас уже не получится отсидеться в стороне, — вздохнул я. — Дело в том, что товарищ Прутков, как мне кажется, целенаправленно ищет именно княжеские сокровища. Остальное будет приятным бонусом.
— Отчего Вы так решили, Алексей? — Николай Николаевич скептически приподнял бровь.
— Оттого, что Сидор Кузьмич, предположительно, является внебрачным родственником князей Юсуповых.
Глава 23
— Час от часу нелегче, — пробурчал Николай Николаевич. — Что, Степа, не пригубить ли нам с тобой успокоительного?
— Не откажусь, — вздохнул Лесовой.
Блохинцев поднялся из кресла и подошел к стенке. Открыл стеклянные дверцы серванта и достал хрустальный пузатый графин, наполненный чем-то красным. Прихватив две маленькие рюмки едва ли не с наперсток, доктор вернулся к столу.
— Настоечка на малине из собственного сада, — предвосхищая вопрос, обозначил напиток хозяин. — Молодежи не предлагаю, рано им еще. А мы с тобой, Степа, пожалуй, одну-две пропустим для успокоения, так сказать, нервной системы.
Николай Николаевич разлил напиток, протянул рюмку другу, они чокнулись, выпили и практически одновременно крякнули от удовольствия. Мы с Леной переглянулись, улыбнулись и ничего не сказали. Девушка лишь вопросительно выгнула бровь, кивнув в сторону чайника. Я отказался, покачав головой.
Однако быстро мы с ней перешли на мысленный диалог. Это пугало и радовало одновременно. Пугала неизвестность будущего, кто его знает, оставят меня здесь или вернут обратно. Радовало то,
Я оборвал свои размышления, в который раз идущие по кругу. Как говорится, делай, что должен, и будь, что будет. Еще бы понять, что я должен сделать в этом времени? Пока задача одна: попытаться спасти отца, мать и, как следствие, Галку от неминуемой гибели.
— Николай Николаевич, Степан Иванович, и все-таки, для чего мы сегодня здесь собрались такой дружной компанией? — дождавшись, когда мужчины нальют по второй, поинтересовался я.
— Есть две причины, — начал доктор. — Познакомиться с другом моей дочери, — улыбнулся Блохинцев, кинув взгляд на дочь. — И поинтересоваться, что Вы, молодой человек, собираетесь делать дальше в этой ситуации?
— Я? Если честно, делать я ничего не хочу. Сокровища мне эти и даром не нужны, и за деньги тоже не надобно. Я и встрял-то в это случайно, из-за схемы, которая попала в руки. Ну, любопытством, положим, я в батю уродился, поэтому хотел в подземелье сходить, посмотреть, что да как. Опыт есть, да и мелкими мы там лазали не раз. Но после того, как обнаружил непонятную суету возле напорной башни, а потом по голове получил, желание как-то пропало лезть в эту историю.
— А вот в этом месте поподробней, пожалуйста, — Степан Иванович присел к столу, сцепил пальцы в замок и оперся на него подбородком. — И про голову тоже.
Я вздохнул, покосился на Лену, размышляя, как обойти в рассказе облаву на нудистов, но девушка и тут меня удивила.
— Леш, папа знает мою теорию про пользу солнца. Так что можешь смело признаваться, как мы с тобой познакомились.
Неожиданно для себя я покраснел и смутился. Понятное дело, подробности этого приключения останутся в тайне, но сидеть напротив отца девчонки, которая нравится, и осознавать, что видел её без одежды… А, главное, четко знать, что её родитель тоже это понимает, такое себе удовольствие.
Николай Николаевич демонстративно закатил глаза, выражая свое отношение к Лениной теории. Но было понятно, что он гордится дочкой, несмотря на эпатажность ее исследования, и поддерживает интерес к науке.
Я вздохнул и начал с внезапного рейда. Рассказал о журналисте, о том, как ему досталась схема. Поведал о том утре, когда застукал Лену возле водонапорной башни. Поколебавшись, все-таки решился и поведал взрослым товарищам про слежку за мужиком в кепке и про свои дальнейшие приключения в больнице.
О том, как Лена спасла Федора Васильевича Лесакова, и о ночном разговоре с ним. Николай Николаевич одобрительно глянул на дочку, услышав мой рассказ. Лена чуть зарделась от смущения, но видно было, что ей приятно.
Мужчины внимательно слушали, не перебивая вопросами. Я же, увлекшись раскладыванием по полочкам, не заметил, как поделился всеми событиями последних дней, включая поездку в Лиманский, беседу с соседкой архивариуса Анной Сергеевной, двумя обысками дома старика и умозаключениями по бумагам, которые успел просмотреть.