Пространство
Шрифт:
— Я читала ваше досье, — сказала Авасарала. — Во время истории с Эросом вы столкнулись с корветом ООН.
— Да, с одним корветом. С ним мы были на равных. Но и его я сдержал, угрожая беззащитному научному кораблю, который он конвоировал. Нынешняя ситуация и близко не похожа.
— И как же пресловутый Джеймс Холден встретит свой последний час?
Помолчав, Холден ответил:
— Заорет на весь мир. Мы уже знаем, что происходит. Все кусочки головоломки у нас в руках: «Маоквик», монстры протомолекулы, куда забрали детей, — мы знаем все. Сложим все данные в файл и обнародуем для всей вселенной. Они могут нас убить, если захотят, но разве что из мести. Им это уже не поможет.
— Нет, — сказала Авасарала.
— Что «нет»? Вы не забыли, чей это корабль?
— Простите. У вас создалось впечатление, что мне не наплевать, кто здесь капитан? Если так, я перебрала с вежливостью. — Под взглядом Авасаралы Холден чуть не съежился. — Вы не просрете всю Солнечную систему только потому, что у вас короткое дыхание. Идет слишком большая охота!
Холден мысленно сосчитал до десяти и спросил:
— Ваши предложения?
— Пошлите свой файл этим двум адмиралам ООН, — сказала она, отстукивая что-то на терминале. У Холдена прогудело предупреждение о приеме. — Соутеру и Леники. Главное — Соутеру. Я недолюбливаю Леники, и он не участвует в этой интриге, но на прикрытие его хватит.
— Вы хотите, чтобы перед смертью от рук адмиралов ООН я отдал жизненно важную информацию в их же руки?
Авасарала, откинувшись на спинку, растирала пальцами виски. Холден ждал.
— Я устала, — заговорила она через несколько минут, — и соскучилась по мужу. У меня руки ноют от невозможности прямо сейчас обнять его. Вам такое знакомо?
— Очень даже знакомо.
— Так вот, постарайтесь понять, что я сейчас пытаюсь смириться с мыслью, что больше не увижу его. И своих внуков. И дочери. Мой врач уверял, что меня хватит еще лет на тридцать. Успела бы увидеть, как внуки вырастут; может, даже застала бы правнуков. А вместо этого, меня убьет вислохренов сопливый сукин сын — адмирал Нгайен.
Холден так и чувствовал, как давят на него своей массой шесть истребителей, несущих им смерть. Все равно, что упершийся в спину ствол пистолета. Ему хотелось встряхнуть старуху, чтобы не тянула время.
Она ему улыбнулась.
— Я не позволю, чтобы мой последний поступок уничтожил все, что я делала до сих пор.
Холден сознательным усилием подавил ярость. Встал и открыл холодильник.
— О, тут еще остался пудинг. Хотите?
— Я читала ваш психологический профиль. Знаю вашу дурацкую чушь про «все должны всё знать». Но какая доля последней войны на вашей совести? Сколько вы нахерачили своими заявлениями на весь эфир, чтоб им провалиться? А?
— Нисколько, — сказал Холден. — Отчаявшиеся психопаты, будучи разоблачены, идут на отчаянные психопатические меры. И все равно их необходимо разоблачать, как бы ни пугала нас их реакция. Иначе эти психопаты придут к власти.
Авасарала засмеялась. Смех был на удивление теплым.
— Всякий, кто в курсе происходящего, уже должен и «отчаиваться», и, вполне возможно, быть «психопатом». По меньшей мере, невротиком. Позвольте мне объяснить так, — продолжала Авасарала. — Вы оповещаете всех — и, да, добиваетесь реакции. После этого, может быть через несколько недель, или месяцев, или лет, люди во всем разберутся. Но если оповестить тех, кого следует, они сумеют разобраться прямо сейчас.
Амос вошел в камбуз вместе с Праксом. Механик принес с собой большой термос и направился прямиком к кофеварке.
Пракс последовал за ним с кружкой. Авасарала прищурилась и добавила:
— Возможно, даже спасут девочку.
— Мэй? — тут же отозвался Пракс и развернулся, оставив кружку.
«А вот это подло, — подумал Холден, — даже для политика».
— Да, Мэй, — подтвердила Авасарала. — О том и речь, не так ли, Джим? Это ведь не персональный крестовый поход, а попытка спасти маленькую девочку от очень дурных людей.
— Объясните, как… — начал Холден, но Авасарала не дала себя сбить.
— ООН — не один человек. Это даже не корпорация. Это тысяча мелких, слабых фракций, состязающихся между собой. Сейчас взяла верх одна из них, но временно. Это всегда бывает временно. Я знаю людей, готовых выступить против Нгайена и его группы. Они способны лишить его поддержки, отозвать его корабли, со временем даже отозвать и поставить перед военным трибуналом его самого. Но все это невозможно, пока идет открытая война с Марсом. А если вы швырнете на ветер все, что знаете, у Марса не будет времени разбираться в тонкостях: им придется нанести превентивный удар по Нгайену, по Ио, по тому, что осталось от Ганимеда. По всему.
— По Ио? — повторил Пракс. — Но Мэй…
— И потому вы требуете, чтобы я вернул все сведения о вашем маленьком заговоре на Землю, хотя именно заговор землян и стал причиной всех проблем?
— Да, — сказала Авасарала, — и я — ее единственная надежда. Вам придется мне доверять.
— А я не доверяю. Ни на грош. Я считаю вас частью проблемы. По-моему, для вас это все — политические маневры и игры власти. По-моему, вы хотите победить. Так что нет, я вам не доверяю.
— Э-ге-гей, кэп, — заговорил Амос, медленно закручивая крышку термоса. — А ты ничего не забыл?
— Что, Амос? Что я забыл?
— Вроде мы договорились в таких случаях голосовать?
— Не дуйся, — сказала Наоми.
Она растянулась на амортизаторе у главной панели командной рубки. Холден сидел у другой стены, перед панелью связи. Он только что отослал файл, составленный Авасаралой, двум земным адмиралам. Пальцы чесались от желания вывалить все в открытый эфир. Но после обсуждения всей командой Авасарала получила большинство голосов. А ведь голосование представлялось ему поначалу такой отличной идеей! После первого проигрыша Холдену она основательно разонравилась. Через два дня они умрут, так что шанса на реванш, вероятно, не представится.
— Если нас убьют, а адмиральчики Авасаралы ничего не сделают с полученными от нас сведениями, значит все было зря.
— Думаешь, они положат все под сукно? — спросила Наоми.
— Не знаю, в том-то и дело. Я не знаю, как они поступят. Мы впервые познакомились с политиком из ООН два дня назад, а она уже заправляет на корабле.
— Так пошли данные еще кому-нибудь, — предложила Наоми. — Человеку, который сохранит их в тайне, но вытащит на свет, если эти ооновцы станут играть за другую команду.