Пространство
Шрифт:
— Ага… — Миллер снял шляпу и взъерошил ладонью короткие волосы. — Ни то ни другое. Насчет первого — я здесь живу. Во время Ганимедского инцидента — кстати сказать, дурацкое название — протомолекула всадила в этот корабль локальный узел.
— Постой! Протомолекула прицепилась к «Роси»? — Холден сдержал приступ паники. Если бы Миллер желал ему зла и имел средства его причинить, это случилось бы давным-давно.
— Ага. — Миллер небрежно дернул плечом. — У вас был гость, припоминаешь?
— Ты о том чудовище, — сообразил Холден, — которое чуть не прикончило нас с Амосом? Мы еще потом сожгли его хвостовым выхлопом.
— Угу, как раз о нем. Честно говоря, его программа не отличалась связностью. Но от старых инструкций сохранилось достаточно, чтобы он подложил кое-что в корабль. Немного — и не то, что можно назвать живой культурой. Только-только хватило для поддержания связи между процессором «Станции колец» и твоим кораблем.
— Вы заразили «Роси»? — со страхом и яростью переспросил Холден.
— Я бы подобрал другой глагол, но пусть будет по-твоему. И это-то и позволяет мне следовать за тобой, — ответил Миллер и нахмурился. — А второй вопрос о чем?
— Я не уверен, что разобрался с первым, — сказал Холден.
— Тебе ничего не грозит, ты нам нужен.
— А когда стану не нужен?
— Тогда уже никто не будет в безопасности, — сверкнул жуткой синевой глаз Миллер. — Так что брось об этом думать. Второй вопрос?
Холден опустился на палубу. До сих пор он не решался спросить, как Миллер пробрался к нему в голову, — боялся услышать, что заражен. Узнав, что зараза не в нем, а в его корабле, он перевел дыхание — и тут же испугался снова.
— Что нас ждет на Илосе? Чего ты ищешь?
— Как всегда — преступника, — ответил Миллер. — Как-никак, кто-то уничтожил цивилизацию, которая все это построила.
— А как мы узнаем, что его нашли?
— О… — Сыщик больше не улыбался. Он наклонился к Холдену, запах ацетона и меди ударил тому в нос — или только в рецепторы. — Мы узнаем.
ГЛАВА 8
ЭЛВИ
Пыльные бури поднимались обычно к вечеру и прекращались вскоре после заката. Начиналось с того, что западный горизонт размывался. Затем мелкие растения — вернее, аналоги — за ее домиком на плато сворачивали фотосинтетические плоскости в тугие пучки вроде маленьких зеленых устьиц со вкусом лимона, а еще через двадцать минут поселок, руины и небо скрывались под волной сухого песка.
Элви сидела за столом, Фелисия — в ногах кровати, а Фаиз стоял, прислонившись к спинке в изголовье.
Фелисия стала захаживать в гости регулярно, но разговаривала чаще не с Элви и не с Фаизом, а с Садьям. Элви нравилось, что девочка рядом. От ее присутствия раскол между поселковыми и работниками корпорации казался… не то чтобы не существующим, но не таким ужасным и непреодолимым.
Однако сегодня было по-другому. Фелисия дергалась сильнее обычного. Может, из-за приближения корабля с посредником. А может, из-за погоды.
— Итак, в нашей Солнечной системе только одно древо жизни, — говорила Элви, поясняя лекцию движениями рук. — Жизнь возникла однажды, и все известные нам виды имеют общего предка. Почему это так, мы не знаем.
— Почему общего? — спросила Фелисия.
— Почему однажды? — поправила Элви. — Только один тип кристалла Шредингера [124] . Один генетический код. Почему?
Если присутствовали все материалы для построения аминокислот, если они могли свободно формироваться, соединяться, взаимодействовать, почему не получилось так, что в одной заводи сложилась одна схема, в другой иная, и еще, и еще? Почему жизнь возникла всего один раз?
124
Имеется в виду взгляд Шредингера на хромосому как на гигантский «апериодический кристалл».
— И как это объяснить? — спросила Фелисия.
Элви дала рукам отдых. Особенно сильный порыв ветра швырнул горсть крупного песка в стену домика.
— Что объяснить?
— Почему это произошло только однажды?
— A-а… Не знаю. Тайна.
— По той же причине, почему остался только один вид применяющих орудия гоминид, — вмешался Фаиз. — Остальные, сколько бы их ни было, не выдержали конкуренции.
— Это предположение, — уточнила Элви. — Палеонтологические данные не дают оснований полагать, что на Земле существовало более одного истока жизни. Не стоит придумывать объяснения только потому, что они тебе нравятся.
— Элви в тайнах — как рыба в воде, — подмигнул Фелисии Фаиз. — Потому-то ей так трудно с нами, не желающими смириться со своим невежеством.
— Ну, всего знать невозможно, — отозвалась Элви, скрывая неловкость за шуткой.
— Видит бог, невозможно, особенно на этой планете, — согласился Фаиз. — Геологам здесь нечего делать.
— А по-моему, вы благоденствуете, — сказала Элви.
— Я — да. Мне здесь прекрасно. Беда в планете. У нее нет геологии — она вся искусственная.
— Как это? — удивилась Фелисия.
Фаиз раскинул руки, словно представлял ей целый мир.
— Геология исследует естественные закономерности. А здесь нет ничего естественного. Вся планета слеплена вручную. Вот литий, который добывают ваши люди, — никакой естественный процесс не даст руду подобной чистоты. Так не бывает. Приходится допустить, что создатели врат заодно устроили здесь что-то, что концентрировало литий в одном месте.
— И это поразительно, — добавила Элви.
— С точки зрения промышленности — но она меня не интересует. А южные равнины? Думаете, между ними есть разница? Никакой. Подстилающие плиты гладкие, как зеркало. Где-то километрах в пятидесяти к югу от нас имеется какая-то тектоническая «машина Замбони» [125] , и я понятия не имею, как она работает. А комплекс туннелей? Это же остатки планетарной транспортной системы. А я тут…
125
Машина Замбони — специальный комбайн, служащий для заливки льда на катке, изобретен американцем Фрэнком Замбони (1901–1988), чья фамилия стала торговой маркой.
— Мне нужно рекомендательное письмо, — выпалила Фелисия и, покраснев, уставилась себе в колени. Элви переглянулась с Фаизом. Ветер завывал и бормотал за стенами.
— Для чего? — мягко спросила Элви.
— Я подаю заявление в университет, — сказала девочка. Она зачастила, как будто слова вылетали из нее под напором, но потом замедлилась и, наконец, вовсе сбилась. — Мама думает, меня примут. Я говорила с Институтом Адриана на Луне, и мама устроила, чтобы я могла вернуться на Палладу с «Барбапикколой», когда повезут руду, а оттуда дальше — сама, но к заявлению должно прилагаться рекомендательное письмо, а я никого из поселка попросить не могу, потому что они расскажут папе, и…