Противостояние душ
Шрифт:
Наверное, все-таки Зевран был слабым местом Бальтазара. Он мгновенно забыл о своей невозмутимости и равнодушии, собирался просто убить Виктора на месте. За кощунственные слова о друге. Не мог Зев сломаться, не мог. Но ничего сделать не успел. Логан положил свою руку на его на эфесе, и чуть стиснул. Этого микродвижения было достаточно, чтоб мозги прочистились.
— Сомневаюсь, — процедил Бальтазар сквозь зубы, — его не сломаешь.
— Ну, — пожал плечами Виктор, — возможно. Но она — точно. Ах, как она плакала, как звала друзей, кого-то из вас, да? «Ти, где ты? Ти, почему ты не рядом? Я люблю тебя, Ти!» — он пытался подражать женскому голосу. При этом обводя всех взглядом и выцепил Гамбита
Андерс мгновенно нарисовался возле Гамбита, сжимая его руку.
— А ты, видимо, Ди? — усмехнулся Логан, — тебя она звала тоже. Что, лучший дружок? Не узнаешь свою подружку, совсем не узнаешь. Такое тело, такая красота. Я получал удовольствие, разрывая ее вновь и вновь своим не малым достоинством. Хороша девка, — заржал он.
Андерс молчал, стиснул зубы и молчал, сжимая руку Этьена в своей до боли. Гаррет передвинулся так, чтоб обнять своего соула, да заодно и Гамбита, но тут нарисовался рядом Гейб, который убрал руку Гарра с плеча Этьена, чтоб самому обнять своего соула. Именно сейчас он понял в чем прикол особенной связи. Когда хреново настолько, что только лезть на стенку от ярости и боли, соул должен быть рядом. И физически, и морально, и психически, и душевно — легче, когда рядом соул.
Дори вздрогнул, пряча лицо на груди Максвелла. Макс прижал к себе любимого. Будь его воля, он бы уже начал пытать. Да посерьезнее. Глаза Логана потемнели и в них была ярость и боль. Бальтазар вытащил из его хватки свою руку и обнял его за плечи. Он кусал губу, непроизвольно скользя взглядом по Виктору, и вспоминал курс о пытках. Магнус лишь опустил глаза, не в силах слушать, что говорит Виктор. Алек, бледный и взъерошенный, обнимал его, то ли в попытках поддержать любимого, то ли просто держался за него, потому что ему это было нужно прямо сейчас.
— Хэнки! — Виктор даже захихикал, — жив еще, мишка? очень хорошо. Я так обожаю смотреть на синего мишку. Покажешь? Или, ах, да… Ты напряг все свои извилинки, чтоб создать сыворотку и спрятать свое синее мохнатое личико. Долго работал над сывороткой? Суперинтеллект в теле синего мишки… умора! А сам мозг-то хоть в черепушке? Или вместо желудка? А лапу сосешь зимой? И да… расскажи мне, ты, что, до сих пор девственник? Или сыворотка помогает поддерживать медвежью, ой прости, мужскую силу? Я не слышал, соул у тебя появился? Или синей крысе, а, забылся, синему мишке не положен соул?
Хэнк, который уже ввел себе сыворотку и был в обычном виде — равнодушно скользнул по Виктору взглядом, перевел взгляд на шприц, в котором все это время что-то смешивал и направился к Криду.
— Надеюсь, что ты увидишь кошмары, — произнес Хэнк, делая укол.
Виктор почти мгновенно провалился в сон.
— До базы точно не очнется, — сказал Маккой.
— Но дальше будет хуже, — Эрик обвел ребят взглядом, — на базе мы не будем затыкать его и вырубать, нам нужно, чтоб он болтал. А то, что он говорил сейчас — это была лишь проверка реакции, во время пыток он будет говорить вещи и похлеще. И не обязательно, будет это правдой или нет. В Ордене на курс по пыткам ходили только те, кто проходил кучу тестов на психическую стойкость и прочие характеристики. Но я думаю, будет слишком жестоко устраивать вам такие тесты. Все желающие будут допущены. Я лишь прошу каждого держать себя в руках. Сперва результат, потом месть.
***
Виктор пришел в себя уже в камере и обвел всех взглядом. Попытался пошевелить руками, но обнаружил,
— Мой любимый командир — Чарльз, — издевательски проговорил Виктор, — у тебя же тоже был любимый командир, верно? Благородный и прекрасный Стивен, который погиб девятнадцать лет назад вроде? Защищая своего любимого ученика. Вот только тело ты так и не нашел. Я тоже восхищаюсь Стивеном, хоть и знаком с ним всего лет восемь, как работать на демонов стал. Он ни разу, ни разу не закричал, как бы я его не пытал, а уж поверь для него я находил самые изощренные пытки. Для великого и несгибаемого Стивена. Девятнадцать лет пыток, а он все молчит. А мог бы уже работать на демонов и закончить этот кошмар. Подвел тебя Церебро, Чарльз. Подвел интеллект. Ты даже тогда не смог узнать, что твой наставник жив. Ты тогда не понял, что демоны пытают мутантов и пытают не только регенеров. Ты слабак. Ты ничтожество. Ты не смог спасти своего любимого наставника.
— ты лжешь… — прошептал Чарльз, бледнея, — я видел. Видел, как Стивен умер.
— Вон Джей тоже слышал, как я умер, но я здесь. Кстати, желтоглазый, — перевел он взгляд на бледного Бейна, — я не встречал мутантов с одинаковыми метками, если они не были родственниками. А у тебя глаза Стивена. Может, он твой папочка? Тебе сколько, девятнадцать? Ровно столько Стив у нас в застенках. Ты никогда не видел своего папашку, верно?
Магнус стоял не в силах произнести даже слова. Алек молча обнимал его, сам пребывая в шоке.
Эрик лишь смог ухмыльнуться, сжать плечо соула в выражении поддержки и проговорить, не убирая с лица ухмылку: — Вот и отлично, это будет наш первый вопрос. Где вы, твари, держите Стивена? — и прежде, чем кто-то смог пошевелиться, оказался уже рядом с Виктором и основное лезвие его трезубца уже прочерчивало глубокую борозду по щеке до глаза. — Интересно, — прошептал он, — я успею выколоть второй глаз, пока отрегенишь первый?
— Успеешь, а если нет, то Чарльз с Хэнки намутят какую-нибудь сыворотку и замедлят мои способности ведь так? — усмехнулся Виктор парням, — Эрик, а какого это иметь попользованного соула? Никогда не поверю, что за дверьми лаборатории, в перерывах между исследованиями Хэнки не имел милашку Чарльза во все щели. И каков он? Хорош? Кто мне расскажет, прежде чем я узнаю это сам. А Стивен? Стивен в курсе, каков ты? А то зачем он везде таскал с собой шестнадцатилетнего парнишку? Как часто он трахал тебя, Чарльз? С каким удовольствием ты ложился под своего наставника?
Магнус сжал кулаки, не выдержав слов Виктора, и вышел за дверь камеры, вылетел в коридор, привалившись к двери и тяжело дыша, пытался унять бешеный стук сердца. Алек поспешил за ним, чуть не свалив его, распахнув дверь, потом просто обнял любимого, крепко прижимая к себе.
— Не думай о плохом, родной, — прошептал он Магнусу, — не думай о словах Виктора. Думай о том, что мы спасем Стивена и вы познакомитесь с ним. Сможете быть вместе. Думай об этом. И тогда мы сможем пытать его. Мы сможем все. Если будем знать, что на кону, мы сможем все. Правда?
— Это так странно, Алек, — произнёс Магнус, обнимая парня, — девятнадцать лет думать, что твой отец ненавидел тебя. Затем узнать, что он был героем. И вроде я только все это осознал, как теперь я узнаю, что его девятнадцать лет, всю мою жизнь пытали. И он за все это время не произносил ни звука. Каким мы его найдём, найдём ли вообще и как он отреагирует на то, что у него взрослый сын? Просто слишком много всего сваливается в последнее время. Я не успеваю осознать одно, как сваливается другое. Конечно, мы все сможем — пока мы вместе. Просто мне нужно немного времени, чтобы все это принять, — выдохнул он.