Противостояние фюреру. Трагедия руководителя немецкого Генштаба. 1933-1944
Шрифт:
И все же стремления Гитлера. были направлены на то, чтобы мирным путем провести аншлюс Австрии через усиление там национал-социалистического движения. Но на случай, если вопрос о восстановлении габсбургской монархии станет остро, весной 1937 года Верховному командованию армии нужно будет подумать и о возможности военного вмешательства.
20 мая Бек высказался очень категорично: «Группировка сил в Европе сейчас такова, что можно не волноваться о войне лишь между двумя из держав. Насколько я знаю Австрию, а в особенности австрийскую армию, я уверен, что немецкое военное вступление в Австрию, направленное против восстановления габсбургской монархии, означает войну между Германией и Австрией. В случае войны Францию и Чехию нужно считать врагами номер один, Англию, Бельгию и Россию — врагами номер два, Польшу
Затем Бек обратил внимание на стоящую тогда в Германии очень серьезно проблему снабжения продовольствием, которую можно было решить, по его мнению, путем внедрения ускоренных технологий переработки урожая и обработки полей при участии всех имеющихся в распоряжении рабочих сил [10] . Затем он продолжил: «Ограниченный военный успех — захват Австрии до Трауна, — на мой взгляд, не поможет достижению политической цели. Полный захват Австрии должен будет повлечь за собой такое количество военных мер, что, даже если все удастся, нужно будет опасаться, что будущие немецко-австрийские отношения будут проходить не под знаком аншлюса, а под знаком грабежа… Иногда утверждается, что Франция в одиночку не ведет войну. Не учитывая позиции Англии, которую предвидеть невозможно, в данном случае можно утверждать, что Франция была бы не одна. Она борется вместе с Австрией против Германии, и со временем, о чем можно говорить довольно уверенно, может рассчитывать, что и Чехия будет на ее стороне».
10
Бек опирался здесь на информацию о развитии народного хозяйства Германии, полученную от бывшего рейхскомиссара по ценам обер-бургомистра доктора Герделера.
Далее Бек цитирует известное и часто употребляемое им высказывание фон Клаузевица: «Задачей и правом военного искусства по отношению к политике является главным образом следующее: не дать политике требовать того, что противно природе войны, чтобы из-за незнания влияния инструмента она не совершала ошибки в его использовании».
Подводя итог, Бек подчеркивал: «Германия во всем, что касается армии, находится не в том положении, чтобы рисковать и давать повод для войны в Центральной Европе. Реально ни в настоящее время, ни в ближайшем будущем она вообще не сможет вести войну. На основе оценки военно-политических и прочих предпосылок военного вмешательства в дела Австрии, направленного против восстановления габсбургской монархии, я считаю, что дальнейшая разработка этой мысли была бы безответственностью со стороны армии».
Несмотря на оценку Бека, в изданной 24 июня 1937 года «Директиве о единой подготовке вермахта к войне» Верховное командование вермахта спланировало вооруженное вторжение в Австрию, если там начнется восстановление габсбургской династии (план «Отто»).
Наряду с австрийским вопросом также остро стоял вопрос об отношении Германии к Чехословакии, которому начальник Генерального штаба должен был уделять повышенное внимание с самого начала своей служебной деятельности. Эта проблема наравне с Судетами таила в себе опасность военных осложнений, а вследствие двойной уверенности, которую давали Чехословакии Франция и Россия [11] , — опасность большой европейской войны. Бек отстаивал точку зрения, что Германия не должна использовать судетский вопрос как повод для нападения на соседнее государство и вообще она должна избегать всего, что может повлечь за собой военную стычку с таким результатом.
11
Договор о взаимопомощи от 16 мая 1935 г. (Примеч. пер.)
Возможность выразить свою точку зрения высшему военному начальству впервые предоставилась ему весной 1935 года. Военный министр рейха, опираясь на оперативное исследование, призывал главнокомандующего сухопутными войсками в своем письме от 2 мая высказать его мнение о приготовлениях, которые нужно было провести для выполняемой «молниеносной» операции (условное название Schulung — «Учения») против юго-восточного государства, «не принимая во внимание теперешнее неудовлетворительное состояние нашего вооружения» и предполагая, что «любое улучшение ситуации с вооружением сделает возможным расширение готовности и, таким образом, создаст более благоприятные перспективы на успех».
Бека беспокоила мысль, что за этим «оперативным исследованием» укрывалось намерение провести серьезные приготовления для нападения на Чехословакию. Уже на следующий день, 3 мая, он предоставил главнокомандующему письменное изложение своей точки зрения. Прежде всего он поясняет: «По зрелом размышлении я считаю своим долгом сообщить уже сегодня, что если в письме господина министра имеются в виду не планы оперативного исследования, то этим самым письмом задумывается вступление в практические военные приготовления. Но тогда я должен покорно просить снять меня с должности начальника управления, так как я не чувствую, что справляюсь с последней задачей».
Затем Бек беспощадно раскритиковал основы этого так называемого «оперативного исследования». Он писал: «В постановлении господина министра нет ничего о военной цели, которая поставлена командующему действующей армией на основе указанной государственным деятелем руководителю вермахта цели «молниеносной операции». Только когда военная цель для сухопутной армии будет полностью понятна, можно будет начать заниматься практическими и точными стратегическими проработками… Операция «Учения» выдвинет на первый план другие державы и сделает их противниками тех, кто ее проводит. Кроме того, нужно упомянуть, что Франция в настоящее время привела в боевую готовность 11 пехотных дивизий, 1 кавалерийскую, 1 мотомеханическую дивизию для «молниеносного нападения на Германию». В любом случае во время операции «Учения» нельзя рассчитывать на то, что хотя бы единожды будут задействованы только два противника. Скорее правильнее предположить, что при примерно неизменном военно-политическом положении, по меньшей мере, противники на западе и юге как можно быстрее пустят в ход превосходящую по силе военную машину против атакующего. Таким образом, операция «Учения» может рассматриваться в гораздо более широких рамках. Последнее следует учитывать в первую очередь».
Бек считал безнадежным и бесперспективным для Германии в такой обстановке, определенно сложившейся на долгое время, предпринимать наступательную войну против Чехословакии. Он писал следующее: «Хотя подготовка операции «Учения», «не принимая во внимание теперешнее неудовлетворительное состояние нашего вооружения», идет и предполагается, что «любое улучшение ситуации с вооружением сделает возможным расширение готовности и, таким образом, создаст более благоприятные перспективы на успех», все же я могу рассматривать подобную операцию не более чем жест отчаяния. Жест отчаяния, при котором германская армия, оставляя на произвол судьбы немецкую землю, сама себя выведет из игры для непосредственной обороны страны и, вероятно, за пределами Германии найдет свой бесславный конец. А в это время у себя дома противники будут диктовать самые благоприятные для себя условия. Подобное военное руководство, которое, вероятно, вскоре лишится не только доверия Родины, но и, прежде всего, доверия собственной армии, должно быть готово к суровому осуждению не только современников, но и истории».
Сказано было жестко и ясно и… не достигло результата. Автор того «оперативного исследования» мог почувствовать себя лишь смущенным при чтении этого оперативного разъяснения. Само собой разумеется, так Бек дал понять, что речь в основном идет о теоретических рассуждениях, а не о практических подготовительных мерах.
Но, по мнению Бека, теоретические соображения имеют смысл лишь тогда, когда они опираются на реальные или, по крайней мере, близкие к действительности основания. При решении поставленных стратегических задач или в проводимых военных играх, в руководимых им оперативных разработках он предостерегал офицеров Генерального штаба от конструирования желательных мыслей, от «исполненного фантазий стремления в темное будущее», что легко могло бы «учинить насилие» над вещами и привести к роковым последствиям.
В представленной ему на утверждение разработке военно-политического содержания он написал: «Обоснованная в меморандуме политическая постановка цели ведет, естественно, к военно-политическим и военным выводам. У этого есть как преимущества, так и недостатки. Я считаю не вызывающим сомнений, что уже сегодня нужно иметь в виду точную картину будущего развития, к которому надо стремиться. В настоящее время происходит так много, а будущее, как оно может развиваться — особенно без нашего участия, — столь трудно предвидеть, что я хотел бы принять за действительно ценный военно-политический лозунг: из-за наших интересов ни с кем не испортить отношения. Также я абсолютно уверен, что любой военно-политический и военный вопрос может рассматриваться нами лишь в рамках отношения к нам Франции, а не самостоятельно и что Франция всегда будет находиться на другой стороне и являться нашим злейшим и сильнейшим противником».