Противостояние. Армагеддон
Шрифт:
— Забудь о них, Джон. Тебе надо подумать о самом себе. Это какая-то дыхательная инфекция, довольно сильная, судя по звуку, и к тому же сопровождаемая лихорадкой. Твои дыхательные пути воспалены, Джон, и, говоря откровенно, это вовсе не шуточки для такого тучного человека, как ты. Иди и ложись. Если завтра будешь чувствовать себя нормально, отвезешь их в Кэмден, но лучше бы тебе вызвать патрульную машину, чтобы она забрала их.
Бейкер виновато посмотрел на Ника.
— Знаешь, — сказал он, — я действительно немного не в своей тарелке. Может быть, если
«Идите домой и ложитесь, — написал Ник. — Я буду осторожен».
— Похоже, лихорадка опять возвращается, — сказал Бейкер, надевая рубашку. — А я-то думал, что избавился от нее.
— Прими аспирин, — сказал Сомс, запирая на замок врачебную сумку. — Отвратительная вещь эти инфекции в гландах.
— В нижнем ящике стола лежит коробка из-под сигар, — сказал Бейкер. — Там деньги на служебные расходы. Можешь пойти в кафе и купить по дороге обезболивающее лекарство. Только укажи в расписке, сколько денег ты взял. Я свяжусь с полицией штата, и к концу дня тебя от них избавят.
Ник показал большой палец.
— Я во многом доверился тебе, хоть мы и знакомы совсем недавно, — сказал Бейкер серьезно. — Но я надеюсь, что ты этого заслуживаешь.
Ник кивнул.
Жена шерифа Джейн Бейкер пришла около шести часов с накрытой тарелкой в руках и пакетом молока.
«Большое спасибо, — написал Ник. — Как чувствует себя ваш муж?»
Маленькая женщина с каштановыми волосами рассмеялась.
— Он хотел прийти сам, но я отговорила его. После полудня лихорадка так усилилась, что я испугалась, но к вечеру температура снизилась. Думаю, что это из-за патрульной полиции штата.
Ник посмотрел на нее вопросительно.
— Они сказали ему, что не могут никого прислать за арестованными до девяти часов завтрашнего утра. У них был тяжелый день, двадцать или больше полицейских больны. А те, кто был на службе, транспортировали людей в госпиталь в Кэмдене и даже в Пайн Блафф. Все вокруг болеют. У меня такое чувство, что Эм Сомс обеспокоен куда сильнее, чем он хочет это показать.
Она и сама выглядела обеспокоенной.
— Я хочу извиниться перед тобой за моего брата, — сказала она.
Ник смущенно пожал плечами.
— Я надеюсь, что ты останешься в Шойо. Ты нравишься моему мужу и мне тоже. Будь осторожен с этими людьми.
«Буду, — написал Ник. — Скажите шерифу, что я желаю ему поскорее поправиться».
— Обязательно скажу.
Потом она ушла, и Ник провел ночь, время от времени просыпаясь, чтобы проверить своих трех подопечных. Двое местных парней зашли посмотреть, все ли у него в порядке, и Нику показалось, что оба больны простудой.
Ему снился странный сон. Когда он проснулся, он вспомнил только, как он шел во сне вдоль нескончаемых рядов зеленой кукурузы, что-то ища и чего-то опасаясь — чего-то ужасного, что следовало за ним по пятам.
Утром он поднялся рано и начал тщательно подметать дальний конец тюрьмы, не обращая внимания на Билли Уорнера и Майка Чайлдреса. Когда он проходил мимо, Билли крикнул ему:
— Рэй вернется, помни об этом. А когда он схватит тебя, то тебе захочется быть не только глухим и немым, но и слепым!
Ник стоял к нему спиной и пропустил большую часть фразы.
В кабинете он взял в руки старый номер журнала «Тайм» и принялся читать. Он подумал о том, не положить ли ему ноги на письменный стол, но решил, что это лучший способ нажить неприятности в том случае, если шериф застанет его в этой позе.
В восемь часов утра он с тревогой стал думать о том, не случился ли у шерифа повторный приступ лихорадки прошедшей ночью. К четверти девятого он почувствовал себя очень неспокойно. Он подошел к двери, за которой были камеры, и заглянул внутрь.
Билли и Майк стояли у дверей своих камер и колотили по прутьям своими туфлями. Винс Хоган лежал на койке. Он лишь повернул голову и посмотрел в сторону двери, когда Ник заглянул. Лицо Хогана было смертельно бледным, лишь на щеках проступал чахоточный румянец. Под глазами образовались темные мешки. Крупные бисерины пота выступили у него на лбу. Ник встретился с его безразличным, блуждающим взглядом и понял, что он сильно болен. Его беспокойство усилилось.
— Эй, чушка, как насчет жратвы? — позвал его Майк. — Старине Винсу, похоже, нужен доктор.
Ник кивнул и вышел, пытаясь сообразить, что же ему теперь делать. Он склонился над письменным столом и написал записку: «Шериф Бейкер! Я ушел за завтраком для заключенных и за доктором Сомсом для Винсента Хогана. Похоже, он действительно сильно болен, а не притворяется. Ник Андрос».
Он оставил записку в центре письменного стола. Потом, засунув блокнот в карман, вышел на улицу.
Главная улица Шойо выглядела странно безлюдной, словно это было воскресное утро. На стоянках перед магазинами почти не было машин. Скобяная лавка вроде бы работала, но окна банка по-прежнему были закрыты жалюзи, хотя пошел уже десятый час.
Ник повернул направо и отправился к стоянке грузовиков, которая находилась в пяти кварталах от тюрьмы. На углу третьего квартала он заметил, что навстречу ему едет, медленно виляя из стороны в сторону, машина доктора Сомса. Ник энергично замахал, не будучи уверенным, что Сомс остановится, но машина прижалась к обочине. Вид доктора, который даже не вышел из машины, потряс Ника. С того времени, как Ник видел его в последний раз добродушно подшучивающим над шерифом, доктор постарел лет на двадцать. Одной из причин этого была крайняя усталость, но усталость не могла быть единственной причиной — даже Нику это было ясно. Как бы в подтверждение его мысли, доктор извлек из кармана носовой платок и несколько раз чихнул. Кожа его так блестела и была такой желтой, что он был похож на труп.