Противостояние. Том II
Шрифт:
Песня оборвалась, как тоненькая нитка. Мусорщик испуганно оглянулся. Малыш слез с заднего сиденья «остина». Он стоял в профиль к Мусорщику, уставившись через шоссе на восточные ряды проезжей части. За ними поднимались скалистые, поросшие редким кустарником холмы, закрывая половину небосклона.
— Какого хера… Что это было? — прошептал Малыш.
— Я ничего не слы…
И тут он кое-что услышал. Он услышал легкий стук щебенки и камней с другой стороны шоссе. И вдруг он ясно и отчетливо вспомнил весь свой сон, отчего кровь застыла у него в жилах, а во рту мгновенно
— Кто там есть? — крикнул Малыш. — Лучше отвечай! Отвечай, мать твою, или я стреляю!
И ему ответили, но не человеческим голосом. Хриплой сиреной в ночи раздался вой, набравший силу и тут же быстро упавший до утробного рыка.
— Господи Иисусе! — сказал Малыш неожиданно тоненьким голоском.
С противоположной стороны шоссе спускались с холма и пересекали осевую полосу волки, худые серые лесные волки; глаза их были красными, из раскрытых пастей капала слюна. Их было больше двух дюжин. Мусорщик в паническом страхе снова намочил в штаны.
Малыш зашел за кузов «остина», навел револьверы на цель и стал стрелять. Из стволов вырывалось пламя, звуки выстрелов эхом отлетали от скал, превращая их в гром настоящего артиллерийского обстрела. Мусорщик закричал и заткнул пальцами уши. Ночной ветерок донес до него револьверный дым, свежий, густой и горячий. В нос ему ударил запах серы.
Волки приближались с прежней скоростью — быстрым шагом, не увеличивая и не сбавляя темпа. Их глаза… Мусорщик почувствовал, что не может оторваться от их глаз. Они не были глазами обычных волков, это он знал точно. У них были глаза их Хозяина, подумал он. Их Хозяина и его Хозяина. Вдруг он вспомнил свою молитву, и его страх исчез. Он вытащил пальцы из ушей и, не обращая внимания на мокрую ширинку, начал улыбаться.
Малыш расстрелял оба магазина, уложив трех волков. Не пытаясь перезарядить револьверы, он сунул каждый в кобуру и повернулся к западу. Он прошел десять шагов, а потом остановился. Еще больше волков спускалось по западным рядам шоссе, то выныривая из-за неподвижных машин, то скрываясь за ними, как рваные клочья серого тумана. Один из них задрал морду к небу и завыл. К нему присоединился второй, третий, а потом и весь хор. Они приближались.
Малыш попятился назад. Теперь он пытался зарядить револьвер, но патроны выпадали из его негнущихся пальцев. Неожиданно он сдался. Револьвер выпал из его руки и звякнул об асфальт. Это словно послужило им сигналом — волки бросились к нему.
Издав резкий панический вопль, Малыш повернулся и побежал к «остину». На бегу второй револьвер вывалился из низко болтавшейся кобуры и упал на дорогу. С низким, душераздирающим рыком ближайший к нему волк прыгнул как раз в тот момент, когда Малыш нырнул в «остин» и захлопнул за собой дверцу.
Он едва успел. Рыча, волк отлетел от дверцы, его красные глаза бешено вращались. К нему присоединились остальные, и в мгновение ока «остин» был окружен волками. Маленькое личико Малыша выглядывало изнутри, как белая луна.
Потом один из волков с низко опущенной треугольной головой и глазами, мерцавшими, как маяки, подошел к Мусорщику.
«Жизнь отдам за тебя…»
Спокойно, ни капельки не боясь, Мусорщик пошел ему навстречу. Он вытянул вперед обожженную руку, и волк лизнул ее. В следующее мгновение волк уже сидел у его ног на задних
Малыш ошарашенно уставился на него.
Глядя прямо ему в глаза и улыбаясь, Мусорщик показал ему кукиш.
Два кукиша.
И заорал:
— Пошел ты! Тебя заткнули! Слышишь меня? ВЕРИШЬ В ЭТИ ХЕНКИ-ПЕНКИ? ЗАТКНУЛИ! ТЫ МНЕ НЕ РАССКАЗЫВАЙ — Я САМ ТЕБЕ РАССКАЖУ!
Волчья пасть осторожно сомкнулась на здоровой руке Мусорщика. Он поглядел вниз. Зверь снова стоял на четырех лапах и легонько тянул его. Тянул его на запад.
— Отлично, — безмятежно сказал Мусорщик. — Ладно, парень.
Он повернулся и пошел, и волк, как хорошо обученный пес, двинулся за ним по пятам. На ходу к ним присоединилось еще пять волков, вынырнувших из-за разбитых машин. Теперь он шел будто в сопровождении почетного караула: с одним волком впереди, одним — позади и двумя — с каждого бока.
Один раз он остановился и оглянулся назад. Он никогда уже не в силах будет забыть то, что увидел: волки, терпеливо сидящие серым кольцом вокруг маленького «остина», и бледный круг лица Малыша, судорожно ловившего ртом воздух. Казалось, они спрашивали его, скоро ли он вышвырнет темного человека из Вегаса и надерет ему задницу. Скоро ли?
Мусорщик прикинул, как долго будут те волки сидеть у маленького «остина», окружив его зубастым кольцом. Ответ, конечно, был ясен: столько, сколько понадобится. Два дня, три, а может, и все четыре. Малыш будет сидеть там и смотреть. Без еды (если только у девчушки-подростка не было попутчика — так-то вот), без питья; температура днем в маленьком автомобильчике поднимется, быть может, до пятидесяти пяти — чем не эффект жаровни. Ручные псы темного человека дождутся, пока Малыш не подохнет с голоду или пока не спятит настолько, что попытается распахнуть дверцу и убежать. Мусорщик хихикнул в темноте. Малыш не очень-то большой. Каждому из хищников перепадет всего по кусочку. И то, что им достанется, вполне может оказаться для них отравой.
— Разве не так? — крикнул он, задрав голову к ярким звездам. — Вы мне не рассказывайте, если верите в эти хенки-пенки! Я сам вам, ети вашу матушку, СКАЖУ!
Его призрачно-серые попутчики торжественно сопровождали Мусорщика, не обращая внимания на его выкрики. Когда они добрались до двухместной тачки Малыша, волк, бегущий сзади, приблизился к ней, обнюхал одно из колес, а потом, презрительно ухмыльнувшись, поднял заднюю ногу и помочился на шину.
Мусорщик не удержался от хохота. Он хохотал до тех пор, пока слезы не потекли у него из глаз и не заструились по потрескавшимся, заросшим щетиной щекам. Его безумию, словно вкусному вареву в кастрюле, теперь не хватало лишь раскаленного солнца пустыни, чтобы закипеть и приобрести неповторимый тонкий, изысканный аромат.
Так они и шли — Мусорщик со своим эскортом. Когда машины на дороге образовали более плотные ряды, волки стали или проползать под ними, волоча брюхо по асфальту, или перепрыгивать через кузова и крыши, не отставая от него ни на шаг — молчаливые, неутомимые попутчики с красными глазами и сверкающими клыками. Где-то после полуночи они добрались до туннеля Эйзенхауэра, и Мусорщик без всяких колебаний двинулся в его черную разверзшуюся пасть. Как он мог бояться теперь? Как он мог бояться с такими стражами?