Протокол вскрытия

Орлова Анна

— Так то на дозу! — парировал он. — А тут обдуманное убийство. Предумышленное.

— Ну и что? — пожала плечами я, отряхивая крошки с пледа. — Может, для убийцы этот задрипанный хутор — центр вселенной и предел мечтаний? Все относительно.

— Может, — не стал спорить Эринг. Скривился: — Или тут обычная бытовуха.

Его недовольство можно понять: такие преступления обычно раскрываются по горячим следам или не раскрываются вовсе.

— Слушай! — я замерла с расческой в руке. — Может, дело в земле?

Помнишь, мы читали, что в окрестностях скупают участки?

— Думаешь, их убил Лодин? — скептически спросил Эринг.

Он вынул обратно из корзины кусок хлеба и принялся с аппетитом жевать. Хоть фотографируй и отправляй в газеты с подписью «Голодающая ингойская полиция!». Может удастся выбить с начальства повышение зарплаты?

Размечтавшись, я забыла о вопросе. Выразительный взгляд Эринга заставил меня встряхнуться.

— Нет, конечно. — Я дернула плечом. — Зато такой соблазн для наследников! Лодин наверняка готов заплатить немалые деньги. Доктор, вы случайно не знаете, Гамли собирается продавать землю?

— Нет, — удивился доктор Ульв. — Старик говорит, что пока он жив, никто не получит ни кусочка Фаускруд.

— А староста? — вмешался Эринг. В его глазах загорелся азартный огонек.

— Хм, — доктор нахмурился, припоминая, затем сказал медленно: — Нет. Точно, нет! Облауд гордится, что он наследник, и помешан на землях предков.

— Йотун, — Эринг в раздражении саданул кулаком по земле. Потер ушибленные костяшки пальцев и заметил мрачно: — Никак не сходится. Из четырех сыновей осталось двое. У старшего не было мотива, у младшего — возможности.

— Нет, — медленно сказала я, поймав наконец ускользавшую мысль. — Не двое.

— Ты имеешь в виду незаконную дочь? — Эринг покосился на мгновенно напрягшегося доктора. — Опять же, нет возможности. Жена доктора на хуторе бывает редко. Слишком явно.

— С чего ты взял, что сыновей всего двое?

Эринг склонил голову к плечу.

— Думаешь, у старика еще есть дети? И как будем искать?

— Зачем искать? — пожала плечами я. — Гамли хвастался, что недавно местная девушка родила от него сына.

Эринг вытаращил глаза:

— Убийца — младенец?

— Его мать, — парировала я. — В интересах ребенка.

— Хм, — заинтересовался он. — Слу-у-ушай, Регина…

— Что? — спросила я, предчувствуя какую-нибудь гадость. Слишком многообещающим был его тон.

— А может, призраки? — с надеждой спросил Эринг, и я закатила глаза.

Он неисправим!

— Постойте, — вмешался доктор Ульв, — вы говорите о ребенке Гуды?

— Хм, — я напрягла память, пытаясь вспомнить названное стариком имя, и сказала неуверенно: — Кажется, да.

— Гуда не могла убить ради ребенка, — доктор вздохнул. — Ее сын не прожил и дня.

— Понятно, — кивнула я. — А причина смерти?

Несмотря на все усилия медиков, детская смертность по-прежнему велика, особенно в таких медвежьих углах, как Фаускруд.

— Роды принимала местная повитуха, — доктор сжал губы. — Ребенок умер почти сразу, даже свидетельство о рождении не выписывалось.

— М-да, — только и сказала я. Версии рушились одна за другой.

— Не знаю, поможет ли вам это, — нахмурился доктор, остановившись в шаге от меня. — Облауд просил выписать Гуде успокоительное. Говорил, ей мерещится утбурд.

— Ух ты-ы-ы! — протянул Эринг восторженно. Посерьезнел: — Значит, она убила младенца?

— Эринг, — простонала я, — не начинай!

— Молчи! — вдруг шикнул Эринг.

Я опешила… и в тишине услышала шаги. По каменистым осыпям сложно пройти бесшумно.

— Эй, кто там? — крикнул Эринг. — Не прячьтесь!

Через несколько мгновений на тропинку выбралась девушка.

— Гуда? — удивился доктор.

— Так-так, — Эринг хищно прищурился. — На хель и медведь бежит 50.

— Я, — торопливо начала девушка прерывающимся от слез голосом, — хочу признаться!

— В чем же? — не двигаясь с места, мягко спросил инспектор. Глаз с нее он не спускал. Точь-в-точь кот, наблюдающий за беспечной птичкой.

— В убийстве! — выпалила она, сжимая перед собой тонкие руки, похожие на птичьи лапки.

— Та-а-ак, — гибко поднимаясь, протянул Эринг. — Вы убили своего ребенка?

Глаза на худеньком личике расширились, и она отчаянно замотала головой.

— Нет!

Платье на ней висело, как на вешалке. Гуда явно сильно отощала за последнее время. Похожа на голодного лисенка: рыжеватые волосы, мелкие черты, острый носик и подбородок.

— Тогда кого же? — поинтересовался Эринг вкрадчиво, цепко ухватив жертву за локоть. Она вздрогнула всем телом, но вырываться не стала, лишь кусала бледные губы.

— Скегга! — выплюнула она с ненавистью.

— Чем же вам так насолил второй сын старейшины, что вы тюкнули его по голове? — склонив голову к плечу, поинтересовался Эринг.

Пояснение оказалось кстати — узнать, кто есть кто, я не удосужилась. Впрочем, моя забота — трупы.

— Он убил моего Фуси! — выкрикнула она.

— Фуси — это… — начал Эринг осторожно.

— Мой сыночек! — перебила она. Глаза ее лихорадочно блестели.

Эринг на мгновение опешил.

— Зачем?!

— Зачем? — повторила Гуда. У нее подкосились ноги. Закрыв лицо руками, она всхлипнула. — Ему велел старик.

Эринг помотал головой, словно пытаясь утрясти мысли, усадил девушку на покрывало и выразительно посмотрел на меня. А что я? Из арсенала средств для приведения в чувство рыдающих девиц в наличии только нашатырь и пощечины.