Протокол вскрытия
Шрифт:
— Отец такого не сказал! — поспешно вмешался Облауд.
— Молчи! — шикнул на него старик. — Не смей говорить за меня!
Сжав кулаки, сын отвернулся, а Гамли продолжил надменно:
— Я не признавал этого ребенка.
— А придется, — заметила я. — Убитые младенцы могут успокоиться, только обретя имя и род.
Старик обжег меня негодующим взглядом.
Я помассировала виски. Хель, что я делаю? Неужели действительно поджидаю утбурда? Ведь бред!
— Т-с-с, — вдруг прошептал Эринг,
Я ткнула Эринга в бок локтем, чтобы ослабил хватку.
— Ай! — возмутился он, потирая ушибленное место.
Снаружи очень громко и пронзительно заплакал ребенок. Горький плач словно ввинчивался в уши. Тоскливо — хоть вешайся! Я мотнула головой, сбрасывая наваждение, и огляделась. Бледные лица, расширенные глаза, напряженные позы.
— Эй, — я бесцеремонно дернула приятеля за предплечье. — Эринг, краниотом на твою дурную голову, очнись!
Он вздрогнул, хлопнул глазами и схватил меня за руку:
— Можешь его прогнать?
Хороший вопрос! Разумеется, меня такому учили. Только практикой обеспечить не удосужились. Зато теперь представился случай наверстать.
Снаружи тоненько заскулили. Послышались жалобные всхлипы.
Вытащив из кармана скальпель, я открыла футляр. Неужели дурацкий предмет профессора Грейнмуда — не сказки? Ведь «паранормальные сущности» я зубрила только ради оценки. Выходит, пригодится?
Я кашлянула и подначила:
— Эринг, разве ты не мечтал увидеть утбурда?
— Ну его, — приятель передернулся. — Слушай, а почему призрак так далеко от кладбища? Разве они могут удаляться от места захоронения?
— Потому что эти умники, — я подбородком указала на оцепеневших «родителей», — додумались похоронить его в море. А вода тут везде.
— Умники? — переспросил он, подняв брови.
Утбурд, обиженный отсутствием реакции, взвыл особенно горестно. Гуда поднялась и сомнамбулически шагнула вперед.
— Некогда, — отмахнулась я. — Потом объясню.
Верный скальпель будто сам лег во влажную ладонь. Скепсис и доводы рассудка отступили. Я действовала на рефлексах, вколоченных за долгие шесть лет в университете.
— В сторону! — рявкнула я на завороженную молодую женщину, а когда она не отреагировала, толкнула ее к Эрингу. Гуда с негромким вскриком упала прямиком в цепкие руки инспектора.
— Что? — начал он.
Я велела коротко:
— Держи крепче!
Он молча кивнул и словно клещами обхватил ее за плечи. Гуда пару раз дернулась, всхлипнула и затихла, только по щекам поползли дорожки слез.
Я поежилась — в очаге пылает огонь, а холодина! — и рывком распахнула дверь. Гуда за спиной зарыдала, а я смотрела на посиневшее от холода тельце ребенка, стоящего в двух шагах от входа. Бледные губы, жалкая тряпка вместо одежды, восково-белая кожа, — этот гость ничуть не походил на неумелую подделку, продемонстрированную нам вчера. Он навевал леденящий ужас, от которого топорщились волоски на руках и пробирал озноб.
Создание жалобно хныкнуло и потянуло ко мне тоненькие ручки. Хотелось обнять его, пожалеть и накормить…
— Нет! — отрезала я, выставляя вперед скальпель.
Нечисть боится холодного железа. Тем более ему не по вкусу отличная медицинская сталь.
Призрак отпрянул и, зашипев, начал пугающе быстро увеличиваться. Раздулись ножки и ручки в младенческих перетяжках, выпятился бледный живот, глаза засверкали потусторонним огнем.
— Не надо, — тихо сказала я. — Я помогу тебе.
Полоснула скальпелем по левой ладони. Краем глаза наблюдая за призраком, уже выросшим выше дома, я прямо на дверном косяке начертала кровью несколько рун.
Утбурд замер, склонил голову к плечу.
— Ты хочешь мести, — продолжила я тихо, глядя прямо в глаза призрака, пылающие ненавистью и какой-то волчьей тоской. — Но еще больше ты хочешь покоя, ведь так?
Утбурд не ответил. Он молча раскачивался на месте, не пытаясь напасть.
— Ты видел все, что здесь происходило? — негромко говорила я. — Я хочу кое-что узнать. А потом я тебя отпущу, клянусь Хель.
Разумеется, план я обдумала заранее. Хорошо, что учили меня на совесть! Даже таким, казалось бы, давно устаревшим вещам. Клянусь, если все получится — напишу профессору Грейнмуду благодарственное письмо!
— Хорошо-о-о, — прошелестело в тишине. Полупрозрачная фигура стремительно уменьшилась до первоначальных размеров. — Договор?
Всегда удивлялась, что в сказках призраки новорожденных умеют говорить. И ведь правда, разговаривает!
— Договор, — кивнула я, стараясь не слишком заметно дрожать.
Только бы получилось!..
Я шагнула вперед, на всякий случай не выпуская скальпель. Тело мертвого мальчика на ощупь было обжигающе холодным, как глыба льда. Пахло от него не разложением, а солью, водорослями и кровью.
Утбурд обхватил ручонками мою протянутую ладонь и прижался губами к порезу. Руку закололо. Я закрыла глаза, впитывая передаваемые призраком образы…
— Спасибо, — искренне сказала я минуту спустя. — Я скоро вернусь!
И под немигающим взглядом умертвия направилась в дом.
Пока я общалась с утбурдом, его воздействие изрядно ослабло. Все в доме очнулись от чар. Громко рыдала Гуда, доктор пытался ее успокоить, цветисто ругался старик (что производило бы большее впечатление, не дрожи у него голос), а Облауд шептал молитву, воздевая руки к закопченному потолку.