Провал
Шрифт:
Билли открыл свой Инстаграм и поискал там, нашел нужное имя, и, как он и думал, аккаунт Мирре оказался публичной страницей. Билли сразу решил, что просматривать его не имеет смысла.
Но вдруг он содрогнулся.
Первая появившаяся фотография – это тест Мирре, лежащий на чем-то, похожем на школьную парту, он заполнял почти весь снимок, но в одном углу виднелся кусок пола. На нем ботинок с ногой под углом, говорившим, что обладатель ноги не стоит. Ботинки Билли узнал. Они принадлежали Мирре. Очень многое указывало на то, что когда делали фотографию, он уже был мертв. Под снимком имелась
Незачет. 3/60.
1884 лайка.
366 комментариев – большинство спрашивало, что он, черт возьми, выложил. Похоже на экзамен. Он что, не знает, что сейчас каникулы?
Три правильных ответа. Три из шестидесяти. Незачет.
Билли взял мобильный телефон, чтобы позвонить Торкелю и рассказать, что он нашел.
20
Торкель потер глаза и посмотрел на часы. Только самое начало седьмого, но день получился интенсивным. Пора делать выводы.
Что им известно?
Что нужно делать дальше?
Ответ на первый вопрос: настораживающе мало. Следовательно, ответ на второй: почти все.
На их телефон для связи по-прежнему периодически звонили – народ пришел домой после работы и увидел новости – но поток существенно уменьшился.
Поступившие за день звонки мало что дали, кроме обеда в «Курортном отеле» и двух автомобилей, которые могли оказаться интересными. Оба были замечены неподалеку от школы Хильдинг вечером во вторник и в ночь на среду. Владельца одной машины уже нашли, и он дал исчерпывающее объяснение того, что делал в этом районе в то время. Кроме того, он находился в машине не один, и пассажир подтвердил его сведения. Второй машиной было красное «Вольво V70», но свидетель, очевидно, перепутал какие-то буквы или цифры на номерном знаке, поскольку номер AYR393 принадлежал белой «Шкоде» в городе Сундсвалле и оба номерных знака на этой машине присутствовали. Особых надежд на камеры видеонаблюдения в городе Торкель тоже не возлагал. За кварталами вокруг школы наблюдение не велось, ближайшие камеры находились на расстоянии более 600 метров, на очень загруженной транспортом дороге, по которой даже не требовалось ехать, чтобы попасть к школе. Существовало минимум три других способа, чтобы туда добраться.
Какое-то время Торкель надеялся, что камеры окажутся вдоль дороги, ведущей в «Курортный отель». Гостиница находилась в конце тупика, за ней шел только лес. Записи со вторника, около четырнадцати часов, могли бы им очень помочь. Но там та же история – никакого наблюдения за дорогой не велось.
Они опросили третьего человека, сообщившего об обеде Петковича, но сколько-нибудь отчетливого описания компаньона не получили. Данный человек встретил Мирре, выходя, когда тот возвращался в ресторан после посещения туалета. С кем Мирре вместе сидел или где, он не видел. Они выступили с просьбой прислать им фотографии Петковича во время обеда, сделанные втихаря или открыто, но пока безрезультатно.
В Хельсингборге прорыва тоже не наблюдалось. Коллеги Патриции Андрэн из парикмахерского салона знали только, что она во второй половине дня собиралась на интервью, но сказать, куда или в котором точно часу, не могли.
Им дали наводку на ресторан, где звонившей помнилось, что она видела Патрицию в день ее исчезновения, но когда Ванья туда поехала, оказалось, что никто из персонала не смог припомнить, чтобы Патриция Андрэн там была, хотя большинство узнавало ее по фотографии, которую показывала Ванья.
Стефан Андерссон по-прежнему не имел алиби на день исчезновения Патриции, зато у него было прекрасное алиби на время убийства Петковича – он сидел в следственном изоляторе.
Они немного пообсуждали, не может ли речь идти о больше чем одном преступнике, но ничто в методе на это не указывало. Напротив.
– Нам известно, что он после убийств отчитался о результатах экзаменов с их собственных телефонов, в их собственных аккаунтах, – завершил довольно удручающий обзор Торкель и снова потер глаза. Может, в комнате плохая вентиляция? Или слишком хорошая? В глазах чувствовалась сухость.
– Можно ли отследить телефоны? – поинтересовался Себастиан.
– По словам Билли, они отключены, но если он снова воспользуется ими…
– Не воспользуется, – твердо заявил Себастиан. – Это было бы глупо, а уж кем наш преступник точно не является, так это дураком.
– Ладно, тогда кем же он является? – спросил Торкель, выдвинул стул и перед тем, как сесть, потянулся за одной из стоявших на столе бутылок минеральной воды. – Ты говорил, что составил психологический портрет.
– Эскиз, он еще далеко не полный.
Торкель сказал, что это не играет роли, и чтобы он все равно рассказывал.
– Как я уже говорил, это мужчина, за сорок, который давно не одобрял или не понимал происходящего в мире, но действовать начал только сейчас.
– Почему сейчас? – поинтересовалась Урсула.
Себастиан развел руками, показывая, что ее догадка будет ничуть не хуже его.
– Развод, лишился работы, упустил повышение по службе, могло произойти что-то, из-за чего у него поехала крыша. Или у него просто переполнилась чаша терпения. Ему надоело внимание к Петковичу и Андрэн, которого они, по его мнению, вовсе не заслуживали.
– Дела у них в последнее время шли хорошо, – вставила Урсула. – Работа блогерами, турне, ведение программ, новые предложения с телевидения, внимание прессы…
– Наш преступник почти наверняка имеет какое-то отношение к высшему образованию, – продолжил Себастиан. – Отстаивает старое представление о знаниях. На вид спокойный, всеми ценимый, знающий коллега. Скорее всего, не так уж много раз менял работу, и его считают отрицательно настроенным к переменам.
В дверь постучали. Себастиан умолк, и в комнату заглянула Эва Флурэн.
– Извините, что помешала, но к вам посетитель, – обращаясь к Торкелю, сказала она.
– Это может подождать.
– Это важно, иначе я не стала бы вам мешать, – уверенно заявила Эва. – Он говорит, что объявился убийца.
– Кто говорит?
– Некий Аксель Вебер.
Торкель вышел на ресепшн и огляделся. Кое-какой народ, но никого знакомого по пресс-конференции, кроме Вебера, который сунул мобильный телефон в карман, встал с одного из стульев перед окошком для выдачи паспортов перед тем, как увидел махавшего ему рукой Торкеля.