Проверка 2

Ищенко Геннадий Владимирович

– Да, пошли, - согласилась мать, вставая с шезлонга.
– Знаешь, мне уже тоже захотелось домой. Благодаря тебе я отдохнула так, как не отдыхала никогда в жизни.

– Тогда можно пообедать и улететь, - предложила Оля.
– Я уже по всем соскучилась, а больше по деду. А эти пусть ищут, куда мы девались.

– Так и сделаем, - решила мама.
– Идите смывать песок.

Они поели, собрали свои вещи и рассчитались за номер. Ушли из женского туалета. Настя одной рукой взяла саквояж, и второй прижала к себе сестру, а мать обняла их обеих. Сфера на такую компанию появилась раза в полтора больше обычной.

Когда девочка летала с отцом, она была меньше. Дома было девять вечера, поэтому Настя финишировала над сквером. В нем поблизости оказались несколько прохожих, которые в недоумении подняли головы, высматривая, что так громко хлопнуло. Наплевав на их любопытство, она повела сферу к дому и через несколько минут уже обнимала сначала отца, а потом Таню. Марк обниматься не стал, но тоже был рад их возвращению.

– А черные!
– удивился отец.
– Вы же там были всего три недели. Шкура не слазила?

– Я предохранила всех от ожогов, - объяснила Настя, - поэтому от солнца не прятались.

– Не хочешь туда еще раз?
– спросила не скрывающая зависть сестра.
– Я из-за школы не смогла с вами отдохнуть!

– Полетишь одна, - вздохнув, ответила девочка.
– У меня сейчас начнется летняя распродажа.

– Я не поняла, - сказала Таня, - о какой распродаже ты говоришь?

– Буду себя продавать, - пояснила она.
– На Кубе нас уже пасли, поэтому скоро узнают, что мы оттуда исчезли, и примчатся сюда. Я, конечно, постараюсь выбить себе максимум свободы, но на курорты тебе теперь придется летать. Денег можешь взять сколько хочешь. Я их и родителям оставлю, потому что наверняка придется ехать в Москву.

– Ладно, если будут деньги, я и сама отдохну, - успокоилась сестра.
– Вы есть не хотите?

– Только что из-за стола, - ответила мать.
– Вы-то как здесь жили?

Все сели в гостиной разговаривать, а Настя ушла в свою комнату звонить подругам. До Аллы она почему-то не дозвонилась, а Ольга ответила сразу.

– А я тебе на всякий случай звонила, - сказала девушка, - хоть ты и сказала, что не будешь брать свой мобильник. Меня насчет тебя допрашивали, и Аллу тоже. Мы отказались отвечать, тогда надавили на родителей. Мой отец это воспринял спокойно, а ее предок начал свирепствовать. Он забрал ее телефон и запретил ходить на секцию, а для Алки секция важнее, чем для других.

– Можешь ей позвонить по обычному телефону?
– спросила Настя.
– Вот и скажи, что я завтра утром их навещу. После этого ее отец вернет и телефон, и секцию. Если она этого не захочет, пусть передаст через тебя. Ладно, надеюсь, завтра увидимся.

"Финал?
– ехидно сказал Раш, когда она выключила телефон.
– И что же ты будешь требовать?"

"Сначала посмотрю, что мне будут предлагать. Важно и то, как предложат. Одно дело, когда к тебе относятся с уважением, а совсем другое, когда пытаются выкручивать руки".

"Они не могли о тебе много узнать, - сказал Раш.
– Только о лечении и о возможности что-то внушать. И, несмотря на свой ум, ты для них остаешься девчонкой, причем зависимой из-за семьи. Свою силу придется доказывать, поэтому не слишком надейся на уважительное отношение. Хамить без необходимости не станут, но подчинить попробуют. Конечно, будут и какие-то пряники, но без кнута не обойдутся. Похоже, что ваши власти не умеют действовать по-другому".

"Они везде одинаковые, - сердито сказала Настя.
– Ничего, я вывернусь! Если ты прав, то им же хуже! Не захотят поверить мне на слово и принять мои условия, пошлю далеко-далеко! Я уже примерно представляю, чем меня будут бить. Пусть только попробуют, у меня тоже найдется чем ударить!"

Глава 13

Незадолго до обеденного перерыва к отцу Насти в управлении подошли двое мужчин, один из которых предъявил удостоверение сотрудника ФСБ.

– Нам нужно поговорить, - сказал он Николаю Алексеевичу.
– Это можно сделать у вас, но будет лучше, если вы проедете с нами.

– Разговор о моей дочери?
– спросил он.
– Если вы хотите поговорить о Насте, будет лучше, если вы сначала встретитесь с ней.

– Где она?
– спросил тот же мужчина.

– Ходила к подругам, а сейчас должна быть дома. Если куда-то ушла, жена может связаться с ней по телефону.

После его слов они чуть ли не бегом покинули управление, а Николай Алексеевич тут же позвонил дочери.

– Настя, ты дома? Вот и не уходи, потому что сейчас за тобой должны приехать. Я знаю, как ты настроена, но постарайся все же не задираться.

– Мама, сейчас за мной приедут, - закончив разговор с отцом, сказала Настя.
– У отца были фээсбэшники, а он, как мы и договаривались, направил их сюда. Я уже одета, осталось только нацепить серьги и расчесаться. Ты вот что... если на вас будут наезжать, не переживай. Знай, что вся эта ерунда только на день-два, и не будет никаких последствий. То, что могли обо мне узнать, может вызвать опасения, но это только маленькая часть моих возможностей, а в остальное сразу не поверят, поэтому на равных со мной договариваться не будут.

– Ты там сильно хвост не распускай!
– сказала мать.
– Если кого-нибудь убьешь или покалечишь...

– За кого ты меня принимаешь?
– обиделась девочка.
– Я не собираюсь воевать с ФСБ. И договариваться там не с кем. У тех, кого сюда послали, есть не права, а инструкции. Вот они по этим инструкциям и будут со мной работать. А я все расскажу и посмотрю, как они себя поведут. Если по-хамски, я просто исчезну и буду говорить уже с теми, кто решает. Звонят. Открой и скажи, что я сейчас выйду.

Настя ушла в свою комнату, надела серьги и начала приводить в порядок прическу. Она не успела закончить, как в комнату заглянул мужчина лет пятидесяти.

– Не можете пару минут подождать?
– спросила девочка.
– Я ведь могла не успеть одеться.

– Я должен был убедиться в том, что ты здесь, - ответил он, проигнорировав ее возмущение.
– Поторопись, нас ждут. И так за тобой пришлось долго бегать.

– Вы мне не друг и не родственник, - притворившись рассерженной, сказала она.
– Обращение на ты в вашем случае - это неуважение. Запомните сами и передайте тем, кто будет со мной работать, что я не буду отвечать на тыканье.