Проверка. Дилогия

Ищенко Геннадий Владимирович

— В квартире есть видеонаблюдение? — спросила она подчинённого мужчину.

— Камеры есть в прихожей и в гостиной, — ответил он. — С них запись идёт постоянно. В спальне камера тоже есть, но сейчас она отключена. На кухне, в моей комнате и кабинете хозяина ничего нет. Окна защищены от прослушивания, дверь на контроле и в ней есть камера с дисплеем.

— Отключи обе работающие камеры, — приказала Настя. — Потом вернёшься сюда, ляжешь и заснёшь.

Подождав, пока он выполнит приказ, она полетела к любителю футбола. Подчинённый клиент встал с кресла, запахнул халат и выключил телевизор. Убрав сферу, девочка села на диван.

— Дмитрий Юрьевич, садитесь рядом! — приказала она клиенту. —

Возьмите эти два листка и прочитайте. После этого скажете мне, что в них неправда.

Он быстро прочитал своё досье, на минуту задумался, а потом ответил:

— Лжи здесь нет, но оценки очень пристрастные. Одни и те же факты можно объяснить разными причинами. Я бы того, кто это печатал, к своим друзьям не отнёс.

— Охарактеризуйте нашего президента, — сказала Настя. — Что он за человек и чего добивается. Насколько, по-вашему, то, что он говорит, соответствует действительности.

— Очень властолюбивый человек, как и большинство тех, кто лезет в политику. Его слова… Во что-то он, безусловно, верит, остальное говорится с целью обеспечить себе максимальную поддержку.

— Он очень много сделал для независимости России, — возразила Настя.

— Какая независимость, о чём вы говорите? — сказал клиент. — Милая девочка, не может быть никакой независимости, если нет возможности управлять страной! Не поняли? Попробую объяснить. Финансы — это кровь экономики, а банковская система — её сердце и артерии. С тех пор как мы изменили Конституцию и вступили в МВФ, ничего это нам не принадлежит. Нашей финансовой системой, а значит, и экономикой управляют не президент и правительство, а, как выражались во времена моей юности, из-за бугра. Вы знаете, что такое ключевая ставка? Так вот в США она всего четверть процента, а в ЕЭС — пять сотых! Среди развитых стран самая большая ставка у Австралии, и она меньше трёх процентов. У нас она составляет одиннадцать процентов, у белорусов — двадцать пять, а у украинцев — тридцать! Вам это ни о чём не говорит? На эту ставку банки накручивают свои проценты, за счёт чего и существуют. Поэтому предприятия могут брать кредиты в лучшем случае под тринадцать процентов годовых, а у большинства тех, кто производит товары, рентабельность такая же или даже ниже. Какое уж тут развитие, им бы выжить! Крупные торговые сети, которые очень вольно обращаются с ценами, ещё могут развиваться, да и добывающая промышленность как-то выкручивается из-за большей рентабельности, но они почти целиком ориентированы на экспорт, а цены там тоже устанавливаем не мы. Снизились цены на нефть и привязанный к ним газ, и где наше недавнее благополучие? Не имея возможности управлять финансами, с сырьевой экономикой вести какие-то разговоры о реформах можно только для отвода глаз. Мы эти реформы проводим регулярно, и ничего не меняется.

— Значит, всё упирается в наш Центральный банк? Но ведь директоров туда назначаем мы.

— Дело не только в Центральном банке, хоть это одна из основных причин. Директора в нём сами мало что решают. Мы даже своими золотовалютными резервами не можем распорядиться без согласия Центрального банка и вместо инвестиций в свою экономику финансируем США, покупая их низкодоходные облигации. И оправдание придумали просто замечательное! Чем больше денег вольём в экономику, тем больше их разворуют, а поэтому лучше пусть хранятся в надёжных американских бумагах с доходностью один-два процента годовых!

— Нашей внешней политикой недовольны, президента называют диктатором, и при этом нам до сих пор не перекрыли кислород?

— Милая девочка! — засмеялся клиент. — Даже крысу нельзя загонять в угол. Нас выгодно душить понемногу, не провоцируя на серьёзные изменения.

— А почему президент заявил, что

у нас в Конституции ничего не нужно менять? Я сама недавно читала.

— А кто ему это позволит? Были уже желающие её поменять, но дальше говорильни дело не пошло. В семьдесят пятой статье Конституции записано, что Центральный банк должен поддерживать стабильность рубля. На это наплевали, но все молчат, хотя можно было изменить статью, не меняя всей Конституции, одной поправкой. Президент, золотко, даже свою собственную партию не контролирует, а ему нужны две трети голосов в Думе, а потом ещё ратифицировать это решение во всех субъектах Федерации! Либералы хорошо намутили, сейчас вряд ли получится отыграть назад.

— Вы же сами либерал! — сердито сказала Настя.

— Так сложилось, — пожав плечами, ответил он. — У нас в политике часто главную роль играют не убеждения политика, а его связи и источики финансирования. Я получаю больше на своём месте, и смена команды не принесёт ничего, кроме потерь. К тому же я не верю, что нам позволят ещё раз подняться. Вы думаете, что президент такой уж патриот? Да если бы его допустили на равных в большую политику, не было бы этого противостояния с Западом! Там совершили ошибку, указав нашей верхушке, что их место не в партере, а на галёрке. Это всё американцы. У них нет гибкости, все вопросы привыкли решать силой. Теперь и рады бы всё поменять, но не получится без потери лица.

— И что, по-вашему, будет?

— Я вам не Кассандра, — ответил клиент. — Предсказания — это занятие неблагодарное, особенно в России. Ваш президент поднял свой рейтинг захватом Крыма, но санкции и те средства, которые придётся вбухать в это приобретение, понемногу всё отыграют назад. На китайцев сильно не надейтесь. У них очень сложное положение и хитрая политика, да и санкции они любят не больше других. В связи с этим уже имеем немало трудностей. Гадать трудно: слишком много игроков и слишком много факторов, которые на них влияют.

— Ладно, я вас выслушала, теперь вы слушайте меня, — сказала Настя и прочитала президентскую бумажку, закрепив свои слова магией.

После этого девочка стёрла у него память о себе, вызвала сферу и вылетела во двор, разбудив перед этим охранника и заставив его включить камеры. Машина Андрея стояла на улице, а он сам нервно прохаживался по тротуару, не приближаясь к охраняемому входу во двор.

— Я всё сделала, — сказала Настя, заставив его вздрогнуть. — Уезжайте, бумаги я сама верну президенту.

Прежде чем он успел что-нибудь сказать, она уже опять была в Ново-Огарево. Президент остался в той же комнате. Владимир Викторович явно нервничал и дёрнулся при её появлении.

— Вы почему отключили свой телефон? — недовольно спросил он. — В таких делах, как ваше, лучше действовать без самодеятельности!

— Не скажете, чего вы добиваетесь? — спросила Настя, без приглашения садясь на стул.

— Сначала скажи, сделала что-нибудь или нет, а потом будем говорить о жизни! — ответил президент. — И уточни, что ты имела в виду.

— С этим клиентом я сделала всё, что вы хотели, — сказала девочка, — а интересует меня только один вопрос: как вы собираетесь проводить реформы, не затрагивая Центральный банк.

— Допросила клиента? — понимающе спросил он. — Это больной вопрос, который быстро не решается. И таких вопросов у нас много.

— А если вынести этот вопрос в Думу? — спросила она. — Скажете, кто может быть против, и я их обработаю прямо перед голосованием! Подумайте, только имейте в виду, что я дальше по вашему списку работать не буду. С ФСБ буду, а с вами нет. Для того чтобы проводить теперешнюю политику, у вас достаточно своих сил, а я не собираюсь лезть людям в головы только для того, чтобы облегчить вам жизнь.