Проверка. Дилогия

Ищенко Геннадий Владимирович

— Вот сволочь, — нелестно отозвалась о президенте Настя. — Обязательно скажу, что выкупила эту квартиру.

— Я вам рассказал невероятные вещи, — продолжил президент. — Многое из сказанного удалось проверить, кое-что мы приняли на веру. Конечно, будут сомневаться и многие из вас, потому что нелегко поверить в сказку. Хочу сказать, что мы предоставим возможность представителям прессы пообщаться с Настей Никитиной. Я рассказал о ней лишь самыми общими словами и, наверное, сильно разжёг ваше любопытство. На пресс-конференции Настя сможет заполнить пробелы в моём рассказе и ответит на вопросы корреспондентов. Дополнительно мы организуем встречу с ней на телевидении. Надо сказать,

что это необычайно умная девочка с железным характером. Она сама без репетиторов подготовилась и сдала экстернат за седьмой, восьмой и девятые классы на одни пятёрки, затратив на каждую годовую программу всего один месяц. Говорю для тех, кто может усомниться в честности такой сдачи, что экстернат за десятый класс она сдаст комиссии при использовании приборных методов контроля.

— Это он хорошо придумал, — одобрила мать. — Будут гораздо меньше болтать.

— Напоследок хочу попросить всех оказать уважение целительнице и не обращаться к ней лично с просьбами о помощи, — сказал президент. — Вы её не получите, а только превратите жизнь девочки в ад, нарушите её восстановление и навредите самим себе и всем остальным. Мы опубликуем номера телефонов клиники, по которым можно будет справиться о лечении, и будем оперативно освещать ход строительства её объектов и все изменения в работе. Ещё пару слов о возможной реакции на моё выступление за рубежом. Я ожидаю, что она будет очень негативной. И из-за того, что мне не поверят, и потому, что их больных будем принимать не сейчас и с низкой квотой. По поводу веры или неверия могу предложить нашим зарубежным партнёрам собрать авторитетную комиссию учёных, которым мы предоставим возможность пообщаться с Настей Никитиной и провести те же исследования, которые проводили мы. Для этих целей они могут привезти в клинику любое оборудование. Обращения отдельных учёных мы рассматривать не будем. Что касается квот, то на первом месте для нас были и будут наши граждане, их жизнь и здоровье, а все прочие пусть скажут спасибо за то, что мы им предлагаем. У нас нет причин жертвовать своими жизнями и здоровьем ради граждан тех государств, в которых Россию и россиян подвергают травле. В случае каких-то попыток оказать на нас давление, никакого коммерческого лечения иностранцев проводиться не будет.

— Хороший ход, — сказала мать. — Ты не только заработаешь миллиарды, но и заставишь кое-кого пойти на уступки. Жизнь и здоровье большинство людей ценит превыше всего остального. В наше время редко встретишь по-настоящему здорового человека, а медики со своей химией здоровья не дадут, в лучшем случае на время придавят болезнь. А ты, дочь, будешь исцелять за год два миллиона больных.

В пятом часу раньше обычного приехал хмурый отец.

— Что-то случилось? — забеспокоилась Надежда.

— Нужно уходить с работы, — ответил он. — После этого выступления у меня побывали почти все сослуживцы. У каждого кто-нибудь болен, а некоторые рвутся приехать всей семьёй. Намёки, уговоры и открытые просьбы. Уже и деньги предлагали. Если откажусь, буду сволочью, которой плевать на друзей. Я пока и не отказывался, сказал, что посоветуюсь с дочерью.

— Считай, что посоветовался, — сказала Настя. — Я их не могу лечить. И не только потому, что остаётся мало сил, а потому, что об этом обязательно узнают. Одного-двух, но не всех работников вашего Управления с их жёнами и детьми. Ваше министерство я обработала, а московские управления — нет. Лучше тебе перейти в нашу службу: здесь к тебе не будут обращаться с такими просьбами, и никуда не придётся ездить. Кстати, ты мне подал хорошую мысль.

Она сходила за телефоном и позвонила Зеленину.

— Дмитрий Павлович, не обидитесь,

если я займу несколько минут вашего отдыха?

— Излагайте, Настя, — ответил полковник. — Я ещё не успел приступить к своему отдыху. Что у вас случилось?

— Отец подал полезную мысль. Мы лечили у себя в основном старших офицеров и тех, кто был действительно болен. Но у всех есть семьи. То же самое и у сотрудников нашего центра. Я думаю, что у них к нам с вами будет совсем другое отношение, если…

— Я вас понял, — сказал Зеленин. — И сколько таких больных вы сможете вылечить?

— Сколько нужно, — ответила она. — Если не хватит своих сил, возьму у браслета. Для него это пустяк. Только учтите, что эта информация только для вас. И есть ещё два момента. Нужно приводить только больных, а не вообще всех, и собрать их в несколько приёмов, чтобы не было большой толпы. Понятно, что никто об этом лечении не должен болтать. Наши офицеры однозначно не будут, а вот их жёны и дети… А работников центра предупредить, что за болтовню будем увольнять. И всем нужно сообщить, что я умею отличать ложь от правды. Слухи всё равно пойдут, но я их постараюсь как-нибудь пережить.

— Одних лечим по блату, а других посылаем лесом, — насмешливо сказал слышавший её разговор отец. — И зря ты ссылаешься на меня, я тебе таких мыслей не подсказывал.

— Неважно! — махнула рукой Настя. — Ты меня на неё натолкнул. Пойми, папа, твои полицейские для меня чужие. Рисковать из-за них я не хочу. А этим лечением я себе обеспечиваю надёжный тыл. Я обрабатывала наших офицеров, а работники центра никакого внушения не получали. А если я вылечу их близких, его и не нужно будет делать. Большинство людей всё-таки порядочные и не чужды благодарности. Так, мне кто-то звонит. Наверное, это Олег.

Она угадала: звонил Олег, который натолкнулся в интернете на сообщение о выступлении президента и только что посмотрел его на сайте первого канала.

— Теперь все узнают, что я влюбился в королеву, — невесело пошутил он. — Чем сейчас будешь заниматься?

— Чем позже о тебе узнают, тем будет лучше, — сказала Настя. — Лишь бы не проболтались американцы. Насчёт королевы забудь: я уже давно не ношу короны, да и правила вынужденно и недолго. Хотела заняться с учебниками, но теперь придётся полежать и подумать о том, что рассказать на пресс-конференции, а о чём лучше умолчать.

— Наверное, мы сегодня не увидимся?

— Наверное, нет. Извини, но у меня сейчас не то настроение и куча дел, а для встреч нужна совсем другая обстановка.

— Жаль, что я не могу тебе ничем помочь, — сказал юноша и отключился.

Вздохнув, Настя пошла в комнату, которую отдали Ольге и Марку.

— Марк, ты здесь? — спросила она домового. — Покажись, нужно поговорить.

— Для чего это я тебе вдруг понадобился? — пропищал появившейся на своей кровати Марк. — Уже и забыл, когда ты меня звала. И отдыхать два раза летала без меня. Я, конечно, читал о любви и понимаю…

— Ничего ты не понимаешь! — слегка покраснела девочка. — Не те у нас отношения, о которых ты читал. А на отдых я тебя возьму, когда мы туда выберемся все вместе. И не нужно меня упрекать за невнимание: сам видишь, что я всё время занята, не лечением, так учёбой. С Олегом и то почти не встречаюсь.

— Ладно, я тебя простил, — проворчал он. — Говори, что от меня нужно. Не просто же так ты ко мне пришла поговорить такая занятая.

— У меня, скорее всего, завтра встреча с корреспондентами, и я хочу, чтобы ты на неё поехал со мной. Только там нужно будет стать видимым, и тебя увидят миллионы людей во всём мире. Ты жаловался на невнимание, так вот, там этого внимания будет выше крыши.