Проверка

Коллектив авторов

Надо быть очень смелым, чтобы такое сказать, — сказала она. — Я это уважаю.

Спасибо.

Даже это короткое слово далось ему с трудом. Он знал, что таращится на нее, но не мог удержаться. Она была не только красивой: ее тело действовало на него опьяняюще. Дадли внезапно бросило в жар. В своем новом теле он еще ни разу не занимался сексом. Только совсем недавно, немного окрепнув, Дадли начал скрашивать мастурбацией свои долгие одинокие ночи. В голове у него мгновенно вспыхнули воспоминания обо всех женщинах, с которыми он спал, и о тех, добиться которых у него не хватило смелости.

Он знал, что в своем прошлом облике никогда бы не решился пригласить такую девушку на свидание.

Наверное, ужасно было узнать, что произошло, — продолжала она. — Я имею в виду их предательство.

Да. Да. Ужасно.

А ведь без тебя ничего этого не было бы: никто не стал бы строить кос­мический корабль, и твои бывшие товарищи по экипажу не получили бы своих высоких постов.

Не могу поверить, что они на это пошли. Они бросили нас умирать. — Даже теперь, после долгих месяцев размышлений, горечь и потрясение остались такими же сильными, как и в первый момент осознания случившегося. — Им всем было на нас наплевать.

Понимаю, — ласково сказала она. — Тебе многие сочувствуют. — У нее была обворожительная улыбка. — Я помню, как ты всех оповестил об окутыва­нии. Я еще училась в школе, но следила за всеми твоими выступлениями. И даже хотела стать астрономом, как ты.

Он горделиво расправил плечи. Ее близость его страшила. Он чувствовал, как растет его эрекция, и боялся, что она это заметит. Он мечтал увидеть ее обнаженной. Мечтал, чтобы их тела сплелись в тугой клубок.

И ты… стала… Ты астроном?

Нет. Боюсь, у меня неподходящий склад ума. В конце концов я выбрала спорт. И даже попала в сборную по прыжкам в воду.

А.

Знаешь, мне с трудом верится, что я разговариваю с бывшим кумиром.

Я ничей не кумир. Я даже не уверен, что это я. — Он стал постукивать сжатым кулаком по стенке рефрижератора. От этих постоянных мыслей не спасала даже близость такой девушки. — Понимаешь, настоящий Дадли Боуз все еще там. Все еще смотрит на чужие звезды, но теперь с более близкого рас­стояния.

Его смех получился слишком пронзительным, почти неуправляемым.

Она перехватила его кулак и остановила его.

Меня зовут Меллани.

Рад познакомиться.

Он ощущал только силу и теплоту ее пальцев, обхвативших запястье, и тон­чайший аромат ее духов. Дадли глубоко вдыхал этот чудесный запах, так от­личавшийся от стерильного кондиционированного воздуха клиники.

На улице стоит машина, взятая мной напрокат. А в этом отеле я сняла комнату.

Дадли едва мог выдавить из себя хоть слово.

Д-да.

Могу подбросить тебя к ближайшему «Молчаливому миру». Или мы можем вместе подняться ко мне в номер. Сейчас. Прямо сейчас.

Гостиничный номер был таким же безликим и строго функциональным, как и все, что производилось на Августе. В одном конце L-образного помещения находился балкон, а в другом — отделанная мрамором ванная комната. На не­большом возвышении стояла большая двуспальная кровать с пологом, позво­ляющим отгородить постель от остального пространства комнаты.

Оскар открыл дверь и ввалился в номер, когда снаружи уже стемнело. Два часа он провел вместе с Антонией в маленьком баре на пятом этаже, предна­значенном только для постояльцев отеля, но затем их разыскали журналисты, и на этом вечеринка закончилась.

Он не стал зажигать свет, а сразу прошел к кухонной нише. Света, посту­павшего снаружи сквозь широкие стеклянные двери балкона, было вполне до­статочно, чтобы разглядеть в холодильнике бутылки с пивом. Он вытащил одну из них и снял крышку. Антония оказалась права: выпивка подействовала эф­фективнее, чем укол. Головная боль совсем прошла. На столике он обнаружил меню ресторана и вместе с ним вышел на узенький балкон. Он решил заказать номер только потому, что в завершение приветственной церемонии был запла­нирован банкет. Но ужин пришлось отменить. Теперь, чтобы поесть, придется воспользоваться доставкой в номер.

Вдали яркими огнями, словно отражая небесные созвездия, сияла Нью- Коста. С северной стороны небо подсвечивалось янтарно-желтыми отблесками: там, в горах Колрей, безостановочно работали сталеплавильные комплексы. Обманчивый рассвет. Сияние было намного сильнее, чем корона оранжевого карлика в мире, который Оскар исследовал восемь или девять лет тому назад. Бесконечное движение на магистралях напоминало медленно текущие светя­щиеся реки. Узкие полосы темноты пересекали город, а между ними блестели бесконечные рельсы, петлявшие между станциями, заводами и сортировочными участками. Зачарованный гигантскими масштабами и энергией мегаполиса, Оскар рассеянно улыбнулся. Сильный ветер эль-лопи наполнил улицы и авто­страды чистым теплым воздухом. Он отпил глоток пива. Где-то в сиянии цепо­чек огней стояли заводы, на которых изготавливались гипердвигатели для флота. Ходили слухи, что последние модели обеспечат кораблям скорость на­много большую, чем сейчас. Вот это будет Флот!

Хорошенькое представление ты устроил днем.

Оскар вздрогнул от неожиданности.

Черт! — Пивная бутылка выскользнула из пальцев и беззвучно унеслась в темноту, на автомобильную парковку пятнадцатью этажами ниже.
– Черт!

Он поспешно вернулся в комнату и обнаружил сидящего на диване мужчи­ну. Оскар не слышал, как тот вошел в номер.

Некоторые люди никогда не меняются, — сказал мужчина. — Ты всегда слишком увлекался выпивкой.

Кто? Что?

Мужчина негромко засмеялся и включил настольную лампу. Оскар уставил­ся на незваного гостя: ему было довольно много лет — чуть больше шестидеся­ти, и никаких признаков омоложения. Кожа на округлом лице с розовыми щеками сильно огрубела — последствие частого клеточного перепрофилирова­ния. Мужчина выглядел довольно массивным, но не толстым, по крайней мере для своего возраста.

Простите, мы знакомы?

О да, Оскар, мы знакомы.

Оскар подошел к дивану и присмотрелся внимательнее, стараясь отыскать этот образ в своем прошлом.

Я не…

И не пытайся меня узнать. От моего прежнего облика ничего не осталось. За прошедшие десятилетия я сотни раз прибегал к перепрофилированию, что­бы на пару шагов опережать представителей закона.

Вот дьявол! — У Оскара ослабели ноги, и он тяжело опустился на край дивана. — Адам? Это ты, Адам?

И никто другой.