Провидица
Шрифт:
— Клянусь, — серьезно ответил князь.
День на удивление прошел быстро и даже увлекательно. Драги оказались приветливыми и гостеприимными. Корвеля, его спутницу и их охрану принял у себя старейшина. Впрочем, надолго они не задержались у него. Казалось, Гален спешит показать Кати все, что впечатлило его, когда он сам попал сюда в первый раз. Князь и его люди с удовольствием следили за подготовкой воинов, даже сами приняли участие в тренировочных боях. Дух свободы в селении был настолько сильным, что даже заносчивый и гордый потомок древнего княжеского рода, не вспылил, когда сын старейшины по-свойски ударил его в плечо.
Заметив, что гостья начинает скучать, глядя на мужские развлечения, жена старейшины увела ее к другим женщинам. Катиль быстро перестала смущаться и держаться вежливо-отстраненно. Она с интересом смотрела за тем, как женщины, усевшись в небольшой круг, вышивают большое покрывало, напевая при этом песню. Песня казалась бесконечной, как и работа мастериц, куплет в ней сплетался со следующим куплетом, словно жемчужина за жемчужиной, нанизываемые на длинную нитку.
Жена старейшины, не принимавшая участия в этой дружной работе, уселась рядом с лаиссой и предложила ей кусок ткани и нити. Катиль не стала отказываться. И пусть у нее не получалось вышивать так искусно, как у женщин, но девушка быстро втянулась в работу и даже начала подпевать без слов негромкому хору, легко подхватив мотив. Жена старейшины с улыбкой смотрела на гостью, время от времени показывая ей приемы вышивки женщин драгов.
Время текло так незаметно, что сумерки Кати заметила, когда в неспешное пение женщин ворвался заливистый детский смех. Она вскинула голову, отмечая, как устала шея от постоянного наклона, что спина давно уже ноет, а пальцы начинают неметь. Но все это отступило перед открывшимся ей зрелищем, заставившем лаиссу сначала открыть в изумлении рот, а после и вовсе расхохотаться.
По селению вместе с детворой мчался суровый ласс Корвель. Он перекидывал шар, сшитый их кожи, одному из своих ратников, ратник господину, не давая детям добраться до него. Галена окружила ребятня, он поднял шар вверх, и хохотал, глядя, как дети прыгают вокруг, пытаясь достать игрушку. Но вот несколько мальчишек изловчились и повисли на мужчине, кто-то бросился ему в ноги, и великан полетел навзничь, поверженный муравьями. Остальные попадали сверху. Из-под этой живой кучи несся веселый смех князя и повизгивания мальчишек, которых благородный ласс изводил щекоткой.
Наконец Корвель сумел показаться из копошащегося сверху муравейника, услышал знакомый заливистый смех и посмотрел в сторону женского кружка.
— Кати, спасите меня! — крикнул он, широко улыбаясь.
— Вы повержены за дело, мой князь, — со смехом ответила девушка. — Принимайте справедливую кару.
— Жестокая, — укорил ее Гален, и мальчишки вновь насели на него.
Детей разогнал грозный оклик старейшины. Он подал руку запыхавшемуся от смеха и возни Корвелю, помогая встать. Катиль сморщила нос, когда к ней подошел помятый, весь в пыли и раскрасневшийся князь.
— Фу, Гален, вы похожи на поросенка, — высокомерно произнесла она, лукаво поблескивая глазами, и взвизгнула, когда князь подхватил ее и поднял высоко над землей.
— Что-то воробей расчирикался, — ядовито ответил мужчина.
— Немедленно поставьте меня на землю, — потребовала лаисса, оглядываясь по сторонам. — На нас же смотрят!
— Не хочу ставить на землю,
— А что же вы хотите? — прерывисто вздохнув, спросила девушка, заглядывая в глаза мужчине.
— Чтобы вы услышали меня, Кати, и ответили…
— Гален!
К ним подходил старейшина, и Корвель спешно опустил лаиссу Альвран. Щеки Катиль зарделись, и девушка поспешила вернуться к женщинам, но те уже заканчивали работу, потому что сумерки все более сгущались, и работать женщины перешли в один из домов, запалив свечи и лучины. Жена старейшины тоже исчезла, и лаиссе пришлось вернуться к Корвелю, приводившему себя в порядок.
— Что хотел старейшина? — спросила девушка, пряча глаза.
— Звал на вечернюю трапезу, — ответил князь. — Изваляли мальцы, — усмехнулся он, пытаясь рассмотреть, до чего еще не дотянулся.
Катиль несмело протянула руку, но поджала губы, изгоняя робость, и отряхнула спину князя. Корвель смотрел на драгов, собиравший общий стол, и на устах его блуждала легкая улыбка. Он покорно повернулся по строгому велению благородной лаиссы, придирчиво осматривавшей одежду мужчины. Ладони его легли на плечи девушке, чуть сжав их, и Катиль закусила губу, борясь с желанием снова взглянуть в глаза князя.
— Кати, — прошептал Корвель. — Катиль. У вас такое чудесное мелодичное имя. И смех…
— Друзья!
— Чтоб его разорвало, — тихо рыкнул Гален, и Кати хмыкнула, все-таки подняв взгляд на недовольного Корвеля. — Смешно вам, — сварливо отозвался мужчина, — а я все никак не могу сказать вам, что…
— Друзья!
— Нет, я все равно скажу, — князь снова сжал плечики лаиссы. — Катиль, вы стали для меня…
— Идем, — жена старейшины вынырнула из-за спины Корвеля, ухватила Кати за руку и утянула ее к общему столу.
— Кругом ворье, — проворчал Гален. — Прямо из-под носа воробышка стащили.
Усмехнувшись, он поспешил следом. Корвель шепнул Кати, пока они ополаскивали руки, что драги всегда едят за общим столом, и в обычные дни, и в свои праздники. Вообще у этого племени оказалось много разнообразных обычаев. Так, например, новорожденных младенцев ночью приносили к идолу и укладывали на алтарь, чтобы Духи Древних благословили, покойников сжигали в пещере, стены которой были уже черны от многовековой копоти, считая, что через огонь дети драконов находят путь в царство, где обитают их пращуры.
А еще был один особый день, в который в селение не пускали чужаков, отгоняя их, как можно дальше. В этот день драги становились воинственными и агрессивными, потому что племени являлась Тень Дракона, давая своим детям ответы на их вопросы, слушая молитвы и даря свет своего огня. Но так ли это, или же сказки драгов, ответить было невозможно, чужаку еще ни разу не позволили присутствовать при таинстве явления Тени.
Женщины поставили на стол приготовленные кушанья и расселись на свои места. Бегать за едой после этого было непринято, и считалось дурным тоном покинуть общий стол, пока еще оставались голодные. Зато вести шумные разговоры за столом дозволялось, как и отрывать куски сочного жирного мяса руками. Отринув брезгливость, Катиль с удовольствием поедала все, что ей подкладывал на большое глиняное блюдо князь и жена старейшины, рядом с которой посадили девушку. Гален сам занял место рядом с лаиссой, возражать никто не стал.