Провинциал. Книга 2
Шрифт:
— Ты ж посмотри, Василия, этот мерзавец до такой степени обнаглел, — господин Овечкин аж раскраснелся от охватившего его праведного гнева, — что на бабу свою нацепил наши рубины.
— Как это? — вскинулась Василиса.
— Да я через Васю толкал партию ювелирки, а тот её продать не успел, а этот Антонов, похоже, всю эту бижутерию и затрофеил.
— Так надо вернуть собственность-то, — чуть ли не прорычала Василиса, и её холёные пальчики непроизвольно скрючились. И теперь её руки формой своей очень
— Да разошлось уже всё…
— Ну, я Робертика сейчас пошлю, — пусть он с этой фифы посрывает всё наше…Хотя Робертик, это всё равно что мы с тобой для всех… Сразу поймут, сволочи…
— А давай, — внезапно оживился Пётр Сергеевич, — и, не дай бог, кто-нибудь хоть что-нибудь вякнет. Уничтожу. Давно пора показать всем этим мелким лизоблюдам, кто тут хозяин… А то, ишь, по-привыкали, понимаешь…
Я танцевал, выслушивая грустную, но, отнюдь не необычную, историю крушения девичьих надежд.
Моя знакомая поведала мне, как, прибыв на Керрату, в то самое рекрутинговое агентство, обещавшее ей работу, она совершенно наивно и безответственно поверила на слово улыбчивым рекрутёрам и выпустила из рук документы.
Ей клятвенно пообещали всё быстренько оформить и, не позднее, чем завтра, направить её к непосредственному работодателю.
На вопрос, а что ей сейчас делать, сказали, что сегодня она может отдыхать, а завтра подходит сюда же в это же время.
Хорошо, что хоть банковскую карточку сохранила, но, как оказалось, очень ненадолго.
Как только она вышла из этой конторы, к ней подошли два представителя миграционной службы.
На их просьбу предъявить документы, она, как и следовало ожидать, ответила, что отдала их для оформления.
Услышав эти её слова, оба представителя исполнительной власти переглянулись, ухмыльнулись, и в один голос сказали:
— Пройдёмте.
Не взирая на её слабые трепыхания и предложение пойти в офис рекрутёров и там уладить недоразумение, её быстро и профессионально упаковали, со словами, истинный смысл которых она прочувствовала несколько позже:
— И, дамочка, запомните, это были не рекрутёры, хе-хе. Это были именно хедхантеры1.
Бедную, ничего не понимающую Эви отвезли в какой-то отстойник. Тут, в душном и грязном зале, где вдоль стен в несколько ярусов располагались жесткие пластиковые лежанки, бестолково толпилось много разномастных личностей.
Весь находящийся в помещении народ был каким-то помятым, на лицах многих была написана полная безысходность и растерянность. Хотя тут были и личности иного плана, в глазах которых угадывался хищный блеск.
Вот тут Эвелин и лишилась своей банковской карточки, причём она до сих пор не могла понять, кто именно и когда её спёр.
И после того, как Эви отсидела сутки в этом обезьяннике, её вызвали к местному начальнику.
Убедившись
От нарисованной добрейшим представителем закона картины ей поплохело сразу, непосредственно в начальственном кабинете.
Когда её откачали, разговор продолжился. Она окончательно поняла, что попала в глубочайшую задницу.
Предлагаемых вариантов было всего два.
Или её высылают с планеты, а, поскольку документов и денег у неё нет, то высылают её в полудикую систему, где можно некоторое время выжить, работая на местных рудниках. Но недолго.
Второй вариант — это подписание бессрочного контракта. Этот контракт может быть передан от одного лица другому, продан, подарен, ну и так далее. Суть в том, что она сама идет в качестве бесправного приложения к этому контракту и, фактически, является собственностью его владельца со всеми вытекающими.
На рудники не хотелось совершенно, а потому она выбрала, как тогда ей казалось, меньшее зло.
Она прекрасно понимала, конечно, что теперь вероятность попасть в бордель для неё становится совсем ненулевой, но тут ей повезло.
Видимо, та контора, которая так качественно избавила её от документов и надежд на будущее, работала в тесном взаимодействии с доблестными стражами порядка и миграционного законодательства.
Иначе, чем объяснить то, что её контракт был продан почтеннейшему доктору Клюгер?
Видимо, ушлые работорговцы смогли получить свой небольшой бонус и за то, что у неё было медицинское образование.
И насчёт везения. Эви быстро убедилась в том, что везение то у неё оказалось достаточно относительным.
Она попала в качестве прислуги в семью Клюгеров. Кроме того, подразумевалось, что она будет ассистировать главе семьи, господину Альберту Клюгеру в проводимых им операциях в качестве операционной сестры. Соответствующее образование то у неё было, всё таки.
А этот самый глава семьи, уже довольно пожилой Альберт, невзирая на груз прожитых лет интерес к женскому полу таки сохранил.
И, следует отметить, предполагал использовать Эви ещё и в качестве совершенно бесплатной и безотказной, вследствие её рабского статуса, любовницы.
Но тут его сексуальные мечты вошли в жестокое противоречие с действительностью.
Его супруга, почтенная Марта Жозефина Клюгер (в девичестве Штюрвегер) была категорически против. То есть совсем. Не взирая на то, что сама была безнадёжно фригидна.
Она рьяно взялась блюсти моральный облик супруга, так как помимо того, что обладала ужасным характером, который с годами становился всё ужаснее и ужаснее, была ещё и ревнива до чрезвычайности.