Проводник Отсюда (сборник)

Лукьяненко Сергей Васильевич

Я неуверенно кивнул.

– Побейся головой о стену! – приказал дублю Корнеев. Дубль строптиво осведомился:

– А на фига?

– Качество штукатурки проверяем.

Дубль встал и принялся колотить лбом о стену. Монотонно, но далеко не в полную силу, отлынивая.

– Вот. – Витька махнул рукой. – Живой пример! То есть не живой – материальный! Живой себя так вести не будет!

Дубль, заметив, что Витька уже на него не смотрит, снизил амплитуду ударов до минимума.

– Понимаешь, Саша, ты человек в институте все же новенький, да и маг неопытный, – принялся рассуждать Корнеев. – К тому, что «Алдан» может за день такое рассчитать,

на что сотне математиков месяц нужен, ты привык. А к тому, что машина может с виду на человека походить, пререкаться, беседу поддерживать, – еще нет.

– Витька, уж больно самостоятельно они себя вели…

– Ну и что? Дубль – это продукт жизнедеятельности магов. А маги, знаешь ли, всегда склонны к самостоятельности. Вот гляди… надо мне, к примеру, вместо себя дубля на свидание послать.

– Ну?

– Делаю я его самопрограммируемым и самообучающимся. Дабы ни одна девушка не заподозрила, кто ее домой из кино провожает. Если вдруг она его пригласит домой, чаек попить и с родителями познакомить, дубль должен проявить инициативу, вести себя так, чтобы в следующий раз меня дорогим гостем считали.

– Что потом?

– Если я дублю велел самоликвидироваться по выполнению задания, то все в порядке. Если нет… ну, не подумал… то выйдет он за порог и начнет дальше мной притворяться. Программа такая. И будет бродить, пока энергия не кончится. День, месяц… ну, смотря на какой срок я его зарядил.

– А три года?

– У Кристобаля Хозевича – возможно, – подумав, сказал Витька. – Помнится, был у него дубль, который ездил в годичную командировку. Что скажешь, мастер…

Витькин дубль зевнул, привалился лбом к стене, поморгал и исчез.

– Во. Так оно и должно быть, – бодро сказал Витька. – Но бывают промашки. Что, пойдем в подвал, с дубляками разбираться?

Я помотал головой:

– Нет, Корнеев. Не надо. Знаешь, пусть лучше сидят… колдовать пытаются. Жалко.

– Жалко… – пробурчал Корнеев. – Я же тебе все объяснил!

И все-таки он казался изрядно смущенным и настаивать не пытался.

– Может, еще с магистрами посоветоваться? – спросил я.

– Это ты сам решай. – Витька стал обувать ушибленную ногу. – Во, проходит помаленьку… Чего ты дома-то не усидел?

– Непривычно, – сознался я. – Решил еще поработать. Что, пойдем?

– Давай через полчасика. – Витька покосился на заставленный колбами стол. – Я нас обоих странгрессирую, прямо в комнату. Лады?

– Лады. – Я поднялся и вышел в коридор. Витька меня все же немного успокоил. Но стоило припомнить унылое пение дублей, как по спине забегали мурашки. Нет, не все так просто.

Было уже за полночь, и народ, похоже, начинал расползаться по домам. Я прошел в электронный зал – моих дублей уже не было, а в воздухе пахло озоном. Растворились… моей магической энергии никогда не хватало больше чем на пару часов. Я подошел к «Алдану», постучал пальцем по дисплею, потом потянулся к выключателю питания. Затарахтела пишущая машинка, скосив глаза, я прочитал: «Только попробуй!»

Вздохнув, я убрал руку. Пускай работает. Чем бы занять полчасика… точнее – часок, знаю я Корнеева…

В дверь деликатно постучали, и я обрадованно крикнул:

– Войдите!

Появившийся в дверях лысый старичок с выбритыми до синевы ушами был мне знаком. Не то чтобы часто пересекались, но все-таки однажды мне довелось поучаствовать в его эксперименте.

– Проходите, Луи Иванович! – поднимаясь, сказал я. – Садитесь.

Луи Седловой, кашлянув, прошел в зал. Изобретатель

машины для путешествий по описываемому времени был мне очень симпатичен. Многие, Витька например, относились к нему с иронией, считая Луи Ивановича кем-то вроде Выбегалло. Действительно, работы Седлового грешили такой же красивостью и показушностью, но все-таки были куда интереснее и полезнее. Машиной времени, например, очень заинтересовались историки и литературоведы, а Союз писателей уже выступил с предложением запустить ее в широкое производство – дабы каждый автор мог побывать в собственноручно сотворенном мире и поглядеть на все безобразия, которые там творятся.

Нравилось мне в Седловом и то, что, мужественно борясь с шерстью на ушах, он никак не пытался скрыть ее существование. Каждый день он появлялся с залепленными пластырем царапинами и виновато объяснял в ответ на иронические взгляды: «Вот лезет, проклятая… особенно по осени, к холодам…»

– Александр, здравствуйте, милейший… – Седловой казался изрядно смущенным. У меня закралось легкое подозрение, что заглянул он ко мне не случайно.

– Садитесь, Луи Иванович, – повторил я – Может, кофе сварить?

– Нет-нет, ненадолго я… – Седловой отвел глаза. – Александр, вы уж простите за такой вопрос… вы не в курсе, куда моя машина времени подевалась?

– Ну… осталась где-то там, у Пантеона-Рефрижератора, рядом с Железной Стеной, – растерянно ответил я. – Помните же, я вернулся без нее…

– Да нет, нет, не та, новая, вторая модель, которую я для писателей собирал…

Секунду я ничего не мог понять. Потом понял и пожалел об этом.

– Луи Иванович… – пробормотал я. – Простите, не в курсе. Не брал.

Мне стало гадко и стыдно.

Седловой протестующе замахал руками:

– Александр, да что вы, что вы! Как я мог такое предположить! Я, знаете, крайне вам признателен, еще с тех самых пор, как вы мне с демонстрацией помогли! Очень высокого мнения о вас! Совсем о другом речь…

Смущаясь и временами трогая мочки ушей, Седловой принялся торопливо объяснять.

Оказывается, вот уже с неделю, как он замечал странные вещи. Началось с того, что, зайдя утром в лабораторию, он обнаружил машину времени передвинутой в другой угол. Значения этому Луи Иванович не придал, списав все на бестолковых домовых. Но странности продолжались. С дивной регулярностью машина времени меняла расположение, укрепляя Седлового в мысли, что кто-то по ночам ею тайком пользуется. Как правило, Луи Иванович, человек немолодой, а недавно еще и женившийся, уходил домой рано. Сегодня, однако, он попытался подкараулить таинственного визитера. Но стоило ему на полчаса выйти из лаборатории – как я понял, к старому приятелю Перуну Марковичу, – как машиной времени воспользовались снова. Мало того, что воспользовались, – машина оказалась забрызганной грязью, а возле нее валялся очень странный предмет…

И Луи Иванович смущенно достал что-то из кармана и подал мне.

С минуту я разглядывал удивительный предмет. Была это маленькая пластмассовая пластинка на пластиковом же ремешке. Пластинка была прикрыта тонким стеклом, под которым на сером фоне четко вырисовывались черные цифры. Сейчас они показывали «00.21». Сбоку пластинки были две крошечные кнопки, нажав на одну из них, я заметил, что стекло слабо подсветилось изнутри, нажав на другую – добился смены цифр на «30.11».

– Какой-то прибор, – сказал я, с восхищением разглядывая устройство. – Удивительное устройство дисплея… интересно, что он может измерять…