Проводник
Шрифт:
Мэв не собиралась просто ранить Эмму, она собиралась убить ее.
Все, что я мог видеть, о чем мог думать или чувствовать — была Эмма. Быстро взбежав по лестнице, я глубоко вздохнул и заполнил свои пустые легкие воздухом, заставляя стенки моей груди удерживать его там. Я заставил свою кожу материализоваться необдуманно, но по необходимости. Эмма подняла глаза, ужас запечатлелся на ее лице. Я зажмурил глаза и налетел на нее, перекинув ее через перила, где мы упали на покрывало из травы.
С оглушительным грохотом знак позади нас резко упал на
— Ты можешь видеть меня, — сказал я, не дыша.
— Конечно, я могу видеть тебя, — Эмма бросила взгляд через мое плечо, но не двинулась. — Твое лицо практически касается моего. Было бы трудно не увидеть тебя.
Я едва ли мог ответить. Невозможность того, что происходило, затопила меня. Помнила ли она меня? Боже, пожалуйста, пусть она вспомнит меня. Я вонзил свои пальцы в траву по обе стороны от ее лица.
— Знак… он упал.
— Да, — Эмма вдохнула и извернулась подо мной. — Я в состоянии понять это.
Она не помнила. Я слез с нее, борясь с чувством разочарования, в то время как Истон с трудом продирался сквозь кусты рядом с нами словно дым.
— Финн. Друг, мне жаль… — Он посмотрел на меня и Эмму и сделал шаг назад. — Что ты наделал?
Я быстро отскочил подальше от Эммы и ее тепла, трясясь.
— Я… Я… Я не хотел.
— Думаешь, Бальтазар позволит искупить это? — резко сказал Истон. — Потому что я абсолютно уверен, что нет. Есть идеи, чем это для тебя обернется?
Пошатываясь, я встал на ноги, не собираясь разрывать зрительный контакт с Эммой. Конечно, я знал. Просто мне было все равно.
Двери школы распахнулись. Ученики и преподаватели высыпали во двор, их крики эхом отражались от железобетонного здания. Эмма удерживала мой взгляд в течение волнующего момента, а потом перевела свое внимание на учителя, зовущего ее по имени. До того, как она смогла бы обернуться, я позволил воздуху охватить мою кожу, пока я не растворился в ничто.
— Эмма! — учитель с короткими серыми кудрями перешагнул через искривленный кусок металла, который был мордой рыжей рыси. — Ты в порядке?
— Да, — она потерла коленку и выпрямилась. — Я не была бы, если…
Она оглянулась туда, где я стоял, и ее брови сошлись на переносице.
— Ты не была бы, если что? — Учитель поправил свои очки и посмотрел прямо туда, где стоял я невидимый.
— Ничего. — Эмма коснулась головы, ее лицо внезапно слишком побледнело. — Думаю, я ударилась головой или что-то в этом роде.
Толпа поглотила ее, забирая от меня. На расстоянии начала вопить сирена пожарной машины. Истон нахмурился и открыл рот, чтобы обругать меня, но слова застряли. Он схватился за косу.
— Он знает, — наконец выдохнул он.
Я уже мог чувствовать напряжение Бальтазара как огонь, проедающий свой путь через меня, клетку клеткой, отвергая требование мертвых, которых я проигнорировал, чтобы спасти Эмму.
Два удара против меня за считанные минуты. Я был так взвинчен.
Истон признал требование и без слов исчез.
Я подержался немного дольше и поплыл к толпе. Пожарник, несущий медицинскую сумку, привел Эмму к скамейке во внутреннем дворе и проверил ее основные показатели жизнедеятельности, в то время как она осторожно изучала толпу. Она вытащила несколько травинок из волос и отряхнула синий свитер, ее руки тряслись.
Я касался ее.
Она видела меня. Разговаривала со мной.
Но она не помнила. Я должен был быть благодарен за это. Если она когда-нибудь вспомнила бы, кем я действительно был, что я ей сделал, что я сделал с нами… Она возненавидела бы меня.
Я обхватил колени руками не в силах отвести от нее взгляд. Мой мир стремительно вертелся. И причина была не в аде, который мне устроит Бальтазар. И даже не в энергии, которую я потратил, дотронувшись до нее. Это было от осознания того, что все только что изменилось; что я не выдержу вечности, не повторив этого. Зов Бальтазара превратился в шипы в моем черепе, блокируя мои мысли.
Я бы отдал все, чтобы провести еще одно мгновение с ней. Чтобы дать ей знать, что я был рядом. Что я всегда буду рядом. Однако я выкинул это из головы. Как всегда, я принадлежал смерти.
Глава 4
Финн
Межграничье. Я не мог заставить себя сделать еще один шаг ближе. Я провел слишком много времени, избегая этого места. Избегая воспоминаний об Элисон и о том, как сильно я ее хотел. Избегая того, как то желание ослепило меня и привело наши отношения к таким последствиям и на что это все обрекло нас обоих. Выбирать, отправлять ли души за ворота, было легче, чем сталкиваться с воспоминаниями, скрывающимися за каждой тенью внутри. Бальтазар дал понять, что у меня было множество других напоминаний и без того. Но, конечно же, это было мое наказание. Каждая жатва была связана с чем-то, что я сделал, и что я ненавидел это. Только Бог знал, как долго он собирался продолжать это. После сегодняшнего дня… У меня было чувство, будто это никогда не закончится.
Привратник в сером плаще с капюшоном приподнял бровь и спросил меня.
— Ты идешь или нет?
Я кивнул и ступил через ворота, оглядываясь на застывший горизонт. Не день, не ночь, не свет и не тьма. Лишь туманный покров, цвета угля, который я не мог ощутить на лице, и букет звезд, граничащих со стеклянным полом под моими ногами. Качающаяся масса серебряной пшеницы, которая всегда располагалась вдалеке, исходящая конусом во вращающиеся горы, где ее поглощали тени. Там не было ни одной плакучей ивы, небоскреба, кораблекрушения, или двухэтажного автобуса, но их темные тени блуждали по бесцветной местности, словно призраки давно забытой земли.