Проводник
Шрифт:
А затем были только Скаут и я, глядевший на нее. Ожидающий. Молящийся.
— Что если она не…
— Все получится, — отрезал я.
Ее грудь вздымалась тяжелым дыханием, потом она закашлялась, и я облегченно расслабился. Скаут рассмеялся и хлопнул меня по спине.
— Она сделала это. — Я потер руками лицо и улыбнулся.
Пожарный бросился по коридору и проломил дверь спальни. Эхо криков было приглушено дымом и сиренами. Эмма была в его руках, была в безопасности.
Я лишь смутно осознавал, что делала Аная. Она сидела на коленях рядом с Кэшем, с молитвой на губах, его душа поднималась
— Аная! — заорал Скаут. — Что, ради Бога, ты делаешь? Забери уже его.
Аная проигнорировала его, заправляя одну из ее косичек за ухо и наклонив голову, чтобы изучить бессознательного мальчика. Она поправила волосы на его голове, этого я никогда не видел прежде, и прошептала еще одну строчку из ее молитвы.
— Ты не хочешь забирать его? — спросил я.
Она покачала головой и улыбнулась. Дотронулась пальцем до кончика его носа.
— Нет. Его время не пришло.
К моему изумлению, Кэш начал кашлять. Его легкие начали борьбу за воздух. У нее на лице было странное выражение.
— Что ты…
— Здесь есть еще один! — крикнул пожарный, отвлекая меня. В это время он взял Кэша на руки, Аная исчезла.
Я вздохнул, чувствуя, как приятное облегчение прошло через меня волной, как вода по газону. Эмма была там, окровавленное, хрупкое тело растапливало снег под собой. Она не останется там надолго. В течение нескольких секунд ее погрузили на носилки и запихнули в машину скорой помощи.
Полицейские и пожарные машины заполнили улицу, отбрасывая сине-красный свет на белый снег. Рейчел лежала на других носилках. Прежде чем я увидел что-либо еще, мир начал вращаться. Я чувствовал себя подобно игрушечной юле, вращающейся так быстро, что мир становился тихим пятном, мое существование исчезало прямо на глазах. Воспоминания лились дождем. Мама, стоящая и плачущая у раковины, Поп, ведущий трактор через колыхающиеся колоски золотой пшеницы, цвет волос Эммы, заседание в Межграничье, серое и пустое, и Эмма, всегда Эмма, яркая и полная жизни. Воспоминания разваливались так быстро, что я не мог зацепиться за них. Они разлетались как лента вдаль, пока не осталось ничего. Только тьма.
Глава 37
Финн
Белый. Везде было красиво, ослепительно бело, без конца и начала. Я сел, протирая глаза, чтобы очистить мутность в них.
— Он очнулся, — сказала Аная из угла комнаты, в котором стояли в ожидании она и Истон.
— Аная? Что происходит?
— Хорошо, что ты проснулся. — Тембр тихого голоса позади меня вызвал страх, пронесшийся по спине вниз. Я развернулся на пятках, щурясь от ослепительного мерцания вокруг Бальтазара, появившегося в поле моего зрения. Он улыбнулся, и от его улыбки скрутило мышцы.
— Тебе интересно, что ты здесь делаешь, — небрежно сказал Бальтазар.
— Нет, думаю, это очевидно.
— Могу ли я задать тебе вопрос? — спросил он, проходя по периметру комнаты, в которой мы находились. Облако белого тумана собралось вокруг щиколоток, следуя за ним, как туман над озером прохладным весенним утром.
Я проглотил страх, зародившийся в моем горле, и бросил настороженный взгляд на Анаю.
— Ты тут босс.
— Жалеешь ли ты об этом? — спросил он, ни на мгновение не поворачиваясь ко мне лицом. Его взгляд остановился где-то за горизонтом.
— О какой части?
Бальтазар рассмеялся. Звук эхом отскочил от стен, но я не мог его не увидеть, не почувствовать.
— Обо всех. — Он аккуратно скользнул по мне взглядом. — Не жалеешь о том, что забрал у Мэв шанс на человечность? Не жалеешь о том, что отдал этот шанс Эмме?
Это были вопросы, о которых у меня не было времени подумать. Изображения Эммы, хромающей и безжизненной, промелькнули в моем сознании. Если Мэв способна на такие вещи, то она не заслуживает шанса на человечность, потому что внутри нее не осталось ничего от человека. Опять же, если бы я не дал Мэв причины, чтобы ненавидеть меня, то это как раз и случилось в первую очередь.
— Я… я не знаю.
Его одежда шумела на ветру, но я не чувствовал ветра. Бальтазар вздохнул.
— Я не жалею ни о чем из этого.
Шок прошел через меня. Я не ослышался? Я не мог.
— То, что она сделала непозволительно. И только Богу известно, где была бы Эмма, если бы ты не посвятил ее безопасности последние несколько лет. Она хорошая душа. С этим не поспоришь. Она не виновата в переходе, который приговорил ее к Земле Теней, и ты это прекрасно знаешь.
Я знал. Не имея возможности говорить, я смотрел ему под ноги, его взгляд не отрывался от горизонта. Тот факт, что он видел свет в темноте, всегда будет вызывать головокружение в голове. Но этого не произошло. В месте, близкому к Всевышнему, исключений не было.
Я сглотнул и собрал мужество, чтобы встать рядом с ним. Под нами располагалась долина с серым туманом, каждая частичка которого мерцала серебром.
— Что ты собираешься со мной делать?
— Мы вернемся к этому, но для начала, я должен кое в чем признаться.
Я приподнял бровь.
— Признаться?
Он кивнул.
— Я не должен был делать тебя жнецом. Это никогда не было твоим призванием. И в тот день, когда имя Элисон не было названо, я знал, что ты толкнешь ее, если я подпущу вас слишком близко. Я позволил этому случиться.
— Что? З-зачем ты сделал это? Почему это произошло, чтобы наказывать меня за это снова и снова?
Он вздохнул.
— Мне нужно было, чтобы она ушла. Мне нужно было разделить вас, чтобы ты смог стать тем, кем тебе надлежало быть.
Я сузил глаза.
— И кем, собственно, мне надлежало быть?
Он повернулся ко мне, уголки его губ горделиво поползли вверх.
— Хранителем, конечно. Если твоя глупая одержимость этой девушкой ничего тебе не доказала, то мне она доказала, что у тебя сердце хранителя. Тебе суждено защищать. Не разрушать.
Это все был его план. Я не знал, что мне чувствовать после этого.
— Я… не понимаю, что ты хочешь от меня услышать.
— У меня есть приказ, предложить тебе позицию хранителя, Финн.
Я никак не мог сформировать соответствующую реакцию. Я знал, что должен был опустить руки и преклонить колени, чтобы поблагодарить Бога за предоставленную мне возможность, но все, о чем я мог думать, было тем, что такая жизнь не будет включать Эмму.
— Как ты смеешь отказывать мне, когда я предлагаю тебе то, о чем твои брат и сестра могут только мечтать?