Проводник
Шрифт:
Я внимательно посмотрел на него. Что-то тут не так. Несет какую-то околесицу. Может, какой-нибудь местный сумасшедший? Или просто издевается…
— Послушай, — сказал я, — не знаю, в какие игры вы играете, но, если ты с Маришей…
— Если бы у бабушки был хрен, она была бы дедушкой, — перебил меня дедок, театрально перекинув карты в другую руку.
— Что? — опешил я, — «Дедок-то, и точно, похоже, не в себе».
— Короче, — начал он, внезапно посерьезнев, — прогулка [7] у тебя короткая будет. Скоро на ашмалаш [8] тебя повезут. Подсобят
7
Прогулка — лишение свободы на короткий срок.
8
Ашмалаш — обыск.
9
Дальше солнца не угонят — поговорка, обозначающая, что у всех правовых мер принудительного характера есть предел.
— Что Малаш? Я, отец, тебя вообще не понимаю…
— Еще к тебе борюя [10] подсадят, — не обращая внимания, продолжал дедок, — бухтеть будет [11] . Обычное дело…
— Кого-кого подсадят?
— Иряту одного. На этапе мы вора, а на зоне — повара. Кхе-Кхе! Ты лишнее не барми [12] , помни, без шума все сделаешь, сажелку [13] твою отпустят!
— Так, дед, — снова напрягся я, — кончай шутки шутить. Ты от Мариши?
10
Борюй — агент уголовного розыска.
11
Бухтеть — болтать, врать.
12
Бармить — говорить.
13
Сажелка — женщина.
Внезапно послышался лязг открывающейся двери. На пороге стоял полицейский.
— Соколов, на выход с верхней одеждой, — громко и отчетливо объявил он.
Я повернулся к дедку, а его нет. Я огляделся. Нигде нет. В камере я один. Что за фокусы?
— Соколов, на выход, — с нескрываемым раздражением повторил полицейский.
Я растерянно встал с кровати, взял из шкафа свою куртку и, перед тем как выйти из камеры, еще раз оглядел помещение. Никаких других заключенных в камере не было. Неужели мне померещилось? Как же так? Это не нормально. Может быть, я и правда схожу с ума?
— Гражданин старшина, — обратился я к сопровождающему меня полицейскому, — а в камере, кроме меня, еще кто-нибудь содержится?
— Не дури, — строго ответил мне конвоир, — ты там один…
— Просто мне показалось…
— Отставить разговоры, — прервал меня полицейский, — вперед!
Оказалось, что следователь запланировал обыск в моей квартире. За мной явился знакомый уазик со знакомым конвойным. Из изолятора меня привезли прямо к моему дому. Там уже стоял форд Следственного комитета и непримечательная лада, в которой сидели Малаш, с теми же экспертом и участковым. Рядом топтались Вера Михайловна, староста нашего дома, и ее муж. Понятые, понял я.
— Итак, приступим, — объявил следователь, вылезая из своего автомобиля, — вот разрешение суда на производство обыска в жилище, а это постановление на обыск в гараже!
Следователь объяснил всем присутствующим правила и порядок обыска, объявил, что мой адвокат уведомлен о производстве обыска, но присутствовать не может. После этого предложил проследовать к месту производства обыска. Дверь он открыл изъятым у меня ключом, и мы все зашли внутрь. Обыск начали с подвала.
Работали быстро и профессионально. Изучили все: и кровати, и мусорное ведро, и печь. Следователь простукивал стены, заглядывал под кровати, все внимательно осматривал. Эксперт выборочно проверял стены и пол небольшим прибором. Наверное, искал скрытые полости. Потом он обошел помещение с каким-то газовым анализатором, похожим на небольшой баллон с прикрепленным к нему шлангом. Затем потушили свет, и эксперт все обошел с ультрафиолетовой лампой, иногда распылял какое-то вещество из аэрозольного баллончика.
В общем, если бы обыскивали бы не мою квартиру, а я не был подозреваемым, было бы занимательно. Вера Михайловна и ее муж во все глаза с большим интересом наблюдали за происходящим.
На подвал ушло минут пятнадцать. В конце следователь велел эксперту изъять из печи золу, после чего обыск перенесся на лестницу. Постепенно добрались до квартиры.
— Стоп, — внезапно скомандовал следователь, — Олег, кто дверь в дом запирал?
— Он, — ответил Малаш, кивнув в мою сторону, — а что?
— Ты видел, как он это делал?
— Конечно, я все это время рядом стоял, — подтвердил Малаш, пробираясь к следователю, — а в чем дело?
— У кого еще ключи от дома есть? — спросил следователь у меня.
— Ну, всего два комплекта. У меня и у Кати…
Малаш и следователь многозначительно переглянулись.
— Это чей почерк? — спросил следователь, протянув мне аккуратно зажимаемый пинцетом тетрадный лист.
На нем корявыми печатными буквами было написано: «Не забывай, твоя баба у нас!»
Вот это да! Вот о чем говорил дедок в камере! Вот значит, как мне решили подсобить! Нет, это точно не галлюцинации! И дед в изоляторе точно каким-то образом связан с Маришей.
— Не знаю, первый раз такой почерк вижу! — честно признался я. — Ну, теперь-то вы мне верите? Верите, что я не убивал Катю и не знаю, где она!
— Разберемся, — не теряя хладнокровия сказал следователь, — Понятые, прошу обратить внимание! Во время обыска был обнаружен вот этот лист бумаги, воткнутый в дверную щель. Олег, нужны еще понятые. Саша, надо снять отпечатки пальцев с перил. И с входной двери. И откатать бы пальчики у понятых и подозреваемого, сможешь?
Эксперт тяжело вздохнул. Олег переадресовал поручение участковому и тот спешно убыл. Следователь ключом аккуратно открыл дверь, и мы переместились в квартиру. Обыск продолжился.
Квартиру обыскивали гораздо дольше. Следователь и оперативник осматривали все очень обстоятельно. Практически сразу же были обнаружены все мои золотые червонцы.
— Чьи они? — требовательно спросил Малаш.
— Мои, — честно признался я.
— А откуда они у тебя?
— Тетка оставила. Вместе с квартирой.
— Да-да, тетя Шура таким образом деньги вкладывала. Банкам не доверяла и наличным тоже — инфляция ведь. Вот и покупала периодически золото, — вдруг вступила в разговор Вера Ивановна.
— А вы откуда знаете, — спросил следователь, глядя на нее с прищуром.
— Ну, мы все-таки дружили, как ни как. Шура моей крестной была, упокой Господь ее душу!
— Ясно, — кивнул удовлетворенно следователь, — монеты я изыму до выяснения. Не волнуйтесь, в протоколе все будет отражено, ничего не пропадет.