Провокация (Солдаты удачи - 15)

Таманцев Андрей

– Это плохая дорога, - сказал Томас.
– Мы неправильно по ней поехали.

– Нормальная дорога, - возразил Артист, держа под сто пятьдесят.
– Не автобан, но бывают и хуже.

– Она не потому плохая, что неровная, - объяснил Томас.
– Много дорожных постов.

– А на таллинской трассе - меньше?

– Не меньше. Но там их можно объехать. Хорошие проселки - к хуторам, к дачам. Здесь - болота, особенно на севере. И если пост - его не объедешь.

– Фигня, проскочим, - отозвался Артист.
– Пока они сообразят,

что к чему, мы уже будем в России.

Дорога была пуста, в темных ельниках и прозрачных березнячках по обочинам висели клочки тумана, мелькали хутора, в которых только-только начинала пробуждаться жизнь. Над печными трубами вились дымы, кланялись колодезные журавли, из раскрытых ворот царственно выплывали дородные коровы знаменитой эстонской черно-пестрой породы с мотающимися на шеях жестяными боталами.

– Чтобы нас вычислить, нужно киношников опросить, - продолжал успокаивать нас и себя Артист.
– А они керосинили до утра, сейчас дрыхнут, как... Черт!
– сказал он, увидев замигавший красный светодиод антирадара. Кому же это не спится в такую рань?

Не спалось дорожному полицейскому, одинокая фигура которого маячила возле поста. Он был без бронежилета, как это заведено сейчас у российских гаишников, и даже без "Калашникова" на груди. Хорошо они тут живут, мирно. В руках у полицейского была черная труба переносного локатора типа "Барьер-2", он с интересом смотрел на цифры, мелькающие на дисплее, и наверняка с удовлетворением прикидывал, в какую копеечку обойдется водителю превышение скорости. Кто рано встает, тому Бог подает.

Артист сбросил скорость до девяноста.

– Сейчас нас оштрафуют, - сообщил Томас.
– На этой дороге везде стоят знаки "шестьдесят".

– Перебьются!
– ухмыльнулся Артист и нажал на антирадаре кнопку подавления локаторного сигнала. И видно, сработало: полицейский начал озадаченно вертеть свой прибор в руках, трясти, заглядывать в трубу, протирать дисплей, на котором вместо цифр плавал туман. Он был так обеспокоен поломкой своего кормильца, что лишь мельком глянул на просвистевшую мимо него "мазератти". Потом вдруг, словно вспомнив что-то, уставился нам вслед и метнулся к будке.

– Побежал звонить, - прокомментировал Томас.
– На следующем посту нас задержат, потому что пользоваться антирадарами в Эстонии запрещено. А радарами с подавлением - тем более.

– Отмажемся, - отмахнулся Артист.
– Баксы они у вас берут?

– Нет, они берут кроны, - объяснил Томас.
– А баксы они хватают. И сразу заглатывают. Как и ваши в России.

– Наши?
– вступился за честь России Артист.
– Никогда! Наши сначала просят съездить в банк и поменять баксы на рубли. А вот их хватают.

– Я бы вернулся, - подал голос Муха. Он оглянулся и снял свое предложение: - Поздно.

Полицейская "Mазда", стоявшая возле поста, сорвалась с места и устремилась нам вслед, включив мигалки.

– Тормозни, - приказал я Артисту.
– С одним мы договоримся.

Артист сбавил

скорость. Но полицейский не стал догонять нас. Он держал дистанцию в полкилометра, не приближаясь. Это был плохой признак. Но бессонная ночь со всеми нашими приключениями притупила чувство опасности. Самоуверенность Артиста, все еще наполненного дурацкой победительностью, невольно передалась и мне. Подумалось: обойдется. Артист поднажал. "Мазда" отстала. Но когда впереди показался второй пост дорожной полиции, я понял, что не обойдется.

Это была такая же будка, как и прежний пост, но выглядел он совсем не так мирно. Шоссе перегораживали две полицейские машины с включенными проблесковыми маячками. Возле них стояли четверо постовых в бронежилетах. В руках у них были "калаши" с недвусмысленно направленными в нашу сторону стволами.

"Понял?
– спросил меня мой внутренний голос.
– А что я тебе, мудаку, говорил?"

Артист бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида и взялся за ручник, явно намереваясь юзом развернуть "мазератти" в обратном направлении.

– И не думай!
– приказал я.
– Попали - значит, попали.

Старое правило: сделав ошибку, не торопись ее исправлять, чтобы впопыхах не наделать новых.

Повинуясь знаку, поданному автоматным стволом одним из полицейских с сержантскими погонами, Артист съехал на обочину, опустил стекло и дружелюбно поинтересовался:

– Доброе утро, командир! Какие проблемы?

При виде эсэсовского роттенфюрера в красноармейской пилотке сержант слегка прибалдел, но бдительности не утратил.

– Документы!
– потребовал он, подойдя к водительской двери левым боком - так, что ствол "калаша" оставался направленным на Артиста. Остальные трое рассредоточились и довольно грамотно страховали товарища.

Сержант внимательно просмотрел паспорт и права Артиста, заглянул в салон:

– Кто ваши пассажиры?

– Друзья, командир.

– Прошу всех выйти из машины.

Все-таки Европа - это Европа. Наш ОМОН уже выбросил бы нас на асфальт, да еще и прошелся бы по ребрам ботинками - так, для профилактики и утверждения собственного достоинства.

Мы вышли. Лишь Томас замешкался. Он поспешно извлек из пакета бутылку водки и приложился к ней, верно рассудив, что потом этой возможности может и не быть. А хотелось еще немного побыть свободным.

Нам приказали встать лицом к машине и положить руки на крышу, сноровисто обыскали и разрешили опустить руки.

Сержант снова заглянул в салон.

– Выходите!
– приказал он.

– Иду, иду!
– отозвался Томас.

Согнувшись в три погибели, он вылез из низкой машины, распрямился во весь свой рост, одернул сюртук и расправил смятую гвоздику в петлице. После чего поднял руки, широко улыбнулся и что-то приветливо сказал по-эстонски. Но вместо того чтобы поставить Томаса к машине и обыскать, все четверо полицейских уставились на него, а у одного, самого молодого, даже рот открылся.