Провокация (Солдаты удачи - 15)
Шрифт:
При всей своей экзотичности план был не лишен остроумия. Но в нем был один существенный недостаток.
– Нас не пропустят через границу, - объяснил я.
– Как раз потому, что ты можешь все рассказать российским властям. Поэтому тебя не выпустят. И нас тоже. Вместе с тобой.
Томас немного подумал и уныло согласился:
– Да, это может быть. Что же делать?
А что делать, когда не знаешь, что делать?
Думать.
Все правильно. Не будет никакой каталажки, не будет никакого суда. Потому что на суде мы можем заговорить о том, о чем не должна знать ни одна живая
И как ее будут решать? Нас захватит полиция или "эсты" и пристрелят на месте? Не проходит. Даже если найдется чин, который возьмет на себя ответственность отдать такой приказ, вряд ли найдется служивый, который его выполнит. Как там ни крути, а это убийство. А служивый человек, хоть и не всегда последовательно, служит закону. Для таких дел есть специальные люди. Их не так уж и много, и маловероятно, что они окажутся на месте в момент нашего задержания. Убрать потом - при попытке к бегству? Это ближе. А если мы не будем предпринимать никаких попыток к бегству? Как тогда?
Это был интересный вопрос. И я был почти уверен в том, что волнует он сейчас не только меня. Но и тех, кому эту проблему нужно решать. Вляпались. На ровном
Твою мать. Это называется месте.
В нашей ситуации самым разумным было доехать до какого-нибудь городка, купить там обычную, не привлекающую внимания одежду, а потом бросить эту засвеченную "мазератти", хоть она и обошлась Артисту в чертову кучу баксов, бросить этого раздолбая Томаса Ребане, разбежаться и поодиночке переходить границу - в толпах эстонских "покупантов", которые каждый день наводняли ярмарки Ивангорода и сметали все, что у себя на родине могли продать дороже. Мы видели эту картину по дороге в Эстонию и очень удивились: оказывается, и в России есть еще что-то, представляющее интерес для эстонских торговцев. В этой сутолоке проскочить через пограничный пункт будет не так уж и трудно. И у нас хватало "зеленых", чтобы в случае осложнений найти общий язык с пограничниками.
Но что-то мешало мне принять это решение. И я понял что. Нельзя было Томаса оставлять. Оставить его здесь, а самим вернуться домой значило притащить вместе с собой опасность. Те, кто ведет эту игру, вряд ли смирятся с бесследным исчезновением трех человек, которые соприкоснулись с их тайной. В таких делах мелочей не бывает. А вычислить нас - нечего делать, достаточно запросить по-гранпункт в Нарве. Там скажут, с кем пересекал эстонскую границу российский гражданин Злотников. И уже, возможно, сказали. И с нами начнут происходить разные случайности.
О чем это я раньше подумал? Что нас втягивает в омут? Да мы в нем уже с головой!
По всему выходило, что Томас прав: его нужно забирать в Россию. Оставался только один вопрос: как нам всем вместе выбраться? И тут меня осенило. А с чего это мы зациклились на сухопутных границах, почему бы не попытаться умотать морем? По Финскому заливу курсируют десятки судов. Спрятать четырех человек на любой посудине - не проблема. Было бы желание. А желание будет. В любом эстонском порту найдется капитан какого-нибудь лесовоза или
Значит, нам нужен порт. Большой. В маленьких любой чужак на виду. А самый большой порт в Таллине. Что ж, придется прорываться в Таллин.
Я не стал делиться своими соображениями. Не хотел, чтобы о придуманном мной маршруте отхода раньше времени узнал Томас. До Таллина еще пилить и пилить. Всякое может быть. И если так случится, что его прихватят, а нам удастся уйти, путь морем будет для нас закрыт. Его прижмут, и он все выложит, потому что он не Зоя Космодемьянская. Я не ставил это ему в вину, просто констатировал как факт. А случиться могло что угодно. Недаром на полях старинных русских лоций писали: "Там, где неизвестность, предполагай ужасы".
В машине было темно, уютно. Прицеп швыряло на ямах, но амортизаторы "мазератти" превращали эти толчки в мягкое покачивание. Потом ямы и кочки кончились. Значит, выехали на шоссе. Я не очень представлял себе, каким маршрутом мы едем, но до автострады Таллин - Санкт-Петербург было никак не меньше ста пятидесяти или даже двухсот километров. При скорости трактора километров двадцать в час это почти десять часов езды. Вот тебе и маленькая страна. Размер страны зависит от способа передвижения.
– Жрать охота, - сообщил Муха.
Что верно, то верно: со вчерашнего дня во рту у нас не было и крошки хлеба.
Но предусмотрительным оказался не только шкипер. Предусмотрительным оказался и Томас. Часа через полтора трактор остановился, постоял с работающим двигателем, потом двинулся и через полчаса снова остановился. Брезент приподнялся, шкипер стукнул в стекло и просунул в машину два полиэтиленовых пакета. В одном было три батона вареной колбасы и две буханки хлеба, в другом позвякивали бутылки.
– Это я попросил его купить, - объяснил Томас.
– С нас еще немножечко баксов.
Пакет с колбасой он отдал нам, а из второго пакета извлек бутылку "Смирновской" водки.
– Неужели будешь пить?
– поразился Муха.
– Буду, - со вздохом сказал Томас.
– Ты же целую бутылку выжрал!
– Это уже давно. И было много переживаний. Нервы нужно успокаивать.
И он принялся успокаивать нервы, а мы дружно навалились на колбасу. Путешествие становилось не то чтобы приятным, но сносным. Если бы еще не периодически возникавший стрекот патрульных вертушек, подтачивающий иллюзию нашего благополучия.
Но чувства чувствами, а природа брала свое. Нас естественным образом потянуло в сон. И как я ни старался убедить себя, что расслабляться не время и спать нельзя, организм одержал сокрушительную победу.
Проснулся я внезапно - с тем ужасом, с каким водитель на ночной дороге вдруг открывает глаза и обнаруживает, что какое-то время он был в отключке. Прицеп не двигался. Доносился рокот тракторного двигателя, работающего на холостых оборотах. Возле пассажирской двери "мазератти" стоял хозяин трактора и терпеливо постукивал по стеклу каким-то ключом. Я удивился: зачем он залез под брезент? И тут же понял, что брезент откинут, а на улице темнота. На моей "Сейке" было четверть восьмого. Вечера! Вот это мы придавили! Сказалась все-таки бессонная ночь.