Прозрачные Драконы
Шрифт:
— Кольца Мираля! — воскликнул Эндри.
— …и возродить мое тело к жизни. И вот я здесь, живой.
— Ты был таким, как Веландер, когда не был живым? Ну, я имею в виду, похожим на жалкое хищное создание, охотящееся за пьяными, как остальные из нас охотятся за пинтой?
— Не совсем, хотя и счастья я тоже не испытал. Во время смерти я придерживался рыцарских норм поведения, поэтому не стал демоном полностью. Соблазн обращаться с людьми как с животными был очень велик, но я справился. Веландер… не так сильна. Я пытался убедить ее охотиться
— Мне следует удивиться?
— В какой-то степени она, вероятно, лучше меня, но поэтому ей и труднее быть чудовищем. То устройство, которое вернуло меня к жизни, разрушено, такова его судьба. Теперь Веландер обнаружила, что кровь пьяных лишь ненадолго дает облегчение, смягчает остроту ее горечи и печали.
— Я заметил.
— Она запуталась, Эндри. Говорит, что выбирает в качестве своих жертв только преступников и сутенеров, но все не так. И я, и ты это знаем. Однажды я буду вынужден покончить с ее существованием.
— Когда?
— Когда исчезнет все от прежней Веландер и останется только вампир. Боюсь, это случится уже скоро.
— Господин, я пытаюсь помочь. Я поклялся не пить, пока она воздерживается от убийств людей.
— Ты? Заключил договор с Веландер? — Да.
— Ты перестал пить, чтобы оказать ей моральную поддержку?
— Да, и мне это невероятно трудно, вот что могу сказать. Я бы отдал все за кувшин вина. Но сир… может, прозвучит странно, но… я ее люблю.
Ларон сглотнул, затем широко улыбнулся.
— Великолепно. Эндри, ты был грязным пьяным моряком, когда я впервые увидел тебя, но сейчас! Сейчас ты не пьешь, получил воинское звание Сарголанской империи, командуешь пятью рекконами, ведешь себя так, как я бы никогда не подумал, и приглашен на сегодняшний бал у принцессы. Вот это перемена! И всего за восемнадцать дней!
— Ну да, — ответил застенчиво Эндри.
— Это невозможно.
— Возможно, господин Ларон. Сколько пьяных с перерезанным горлом перестали быть пить, если бы у них появился шанс? Вы дали мне шанс, теперь я пытаюсь дать его Веландер. Знаете, что остановило меня от того, чтобы бросить ее в огонь, когда Мираль был низко, и она спала?
— Скажи мне.
— То, что она была такой же, как и я, и, вероятно, еще сможет разобраться в себе и найти верный путь.
— Ей не так просто, как тебе, Эндри, клянусь.
— Да? Я не брал в рот вина с Кловессера, и когда я представлю себе выпивку, у меня начинает болеть голова и горит язык, перед глазами танцуют безумные человечки. Я могу понять…
Вдалеке кто-то позвал Эндри и попросил воска для удаления усов.
— Надо идти, — сказал Эндри.
— Твои люди воспринимают бал очень серьезно.
— Как и я. Вы будете там, господин?
— Нет. Нужно сопровождать Терикель в одно опасное место. Я не могу отказать ей, так что придется извиниться за свое отсутствие.
— А разве
— Как ты знаешь, ей нельзя доверять. Возвращение в Кловессер может стоить жизни какому-нибудь студенту.
— Если вспомнить, сколько там народу погибло, я удивлюсь, если кто-нибудь это заметит.
Эндри позвали более настойчиво. Кому-то из рекрутов не терпелось узнать, как пользоваться расческой.
— Мне пора идти, господин. Нужно сбрить бороду и усы для бала. Желаю вам удачи этой ночью.
Веландер больше не пыталась съежиться и спрятаться. Напротив, она прикоснулась к лучам своей жизненной энергии, и стремительно бросилась в пестроту вокруг. Все тело пронзила боль, словно его одновременно ударили тысячью плетей, затем боль от соли, посыпанной на тело после тысячи плетей; и, наконец, боль от новой тысячи плетей. Потребовалось немало времени, прежде чем Веландер снова пришла в себя. Она насчитала сотню новых лучей и снова бросилась в небесный круг.
К закату рекконы покончили с дырами, прорехами, лохмотьями и заплатами на своей униформе, которая стала чистой и сухой, но после чистки сапог обнаружилось, что нужно снова приводить в порядок ногти. Наконец, чистые, опрятные и нарядные, они шли по городу к дворцу, возбужденно обсуждая предстоящие события и строя предположения, захочет ли кто-нибудь с ними танцевать. Спустя четверть мили рекконы развернулись и помчались за приглашениями, оставленными в казармах.
Терикель и Ларону не очень везло. Академией Наук и Эфирных Искусств города Глэсберри управлял младший префект девятого уровня посвящения, старшие студенты и преподаватели отправились несколько месяцев назад на собрание магов каменной кладки Альпин. Большинство из первокурсников разослали по домам, не было даже уборщиков и поваров.
— Меня очень беспокоит, что организация, существующая семьсот лет, вдруг отказывается принимать участие в этом, — сказал Ларон, когда они с Терикель возвращались в гостевое крыло дворца Глэсберри. — Семь веков все работало, прямо как я, но сейчас это напоминает мне тяжело больного старика.
— Согласна, — ответила Терикель. — Кажется, это конец света.
— Высокоученая Терикель?
— Да?
— Ты и правда думаешь, это конец света? Стена Драконов и все остальное?
— У людей так мало опыта, а мир так велик. Потребуется много времени, чтобы все разрушить.
— Хотя эфирный механизм, созданный учеными и магами много лет назад, расплавил Торею совсем недавно.
— Да, легендарная Серебряная Смерть. Благодаря тебе и Уэнсомер ее больше нет.
— Но сейчас наши маги построили другой, не менее опасный небесный механизм. Может, он не столь могущественен, как Серебряная Смерть, но обладает гораздо большей зоной действия. Как ты думаешь, стали маги сильнее настолько, чтобы спасти наш бедный маленький мир?
— Да, Ларон, например, я и некоторые другие.