Прусское наследство

Романов Герман Иванович

Глава 18

— Катенька, не следует нам в дружбе с державами европейскими быть. Никогда они не станут нам добрыми соседями — в глазах их мы дикие варвары, московиты, которых обманывать им только во благо, а управлять есть высшая цель, которой и добиваться будут, сколько бы лет не прошло. А словам их верить нельзя — обязательно обманут.

Алексей обнял за плечи жену, что доверчиво прижалась к нему, положив голову на плечо. Вечерело, и ощутимо похолодало, хотя днем

солнышко пригревало — в Москве наступило «бабье лето». Листва в саду опала, словно золотом прикрывая землю с пожухшей, уже не ярко-зеленой сочной травой. Все как в прошлом году, когда он впервые очутился в этом мире, и в новом для себя теле, пусть и предназначенном для скорой смерти. И сейчас ему на память пришла его несчастная страна из девяностых годов, что рухнула в пучину капитализма, со всеми его страшными последствиями — одураченные пропагандой люди тогда потянулись за миражом, не замечая разверзнувшейся под ногами пропасти. А привели их туда люди, что с высоких трибун совсем недавно рассказывали о счастливом будущем, клялись лечь на «рельсы», если цены поднимутся. Но сами правители и их подручные прекрасно знали, как все на самом деле обстоит, но дурили всем головы. Ведь для них главным являлось исключительно личное благо, в жертву которому можно не моргнув глазом принести целые народы.

— Волки они в шкурах агнцев, и если кто-то слабее их, то раздавят, используя грубую силу. Правителей подкупают, али запугивают, и властвуют, как клопы, вытягивая жизненные соки с покоренных народов. Испанцы в Новом Свете ацтеков и инков конкистадоры Кортес и Писарро покорили, сумев одни племена натравить на другие. Затем покоренные народы обложили данью, заставив добывать золото и серебро — счет на многие десятки тысяч пудов идет. И богатство эти на больших кораблях галеонах к себе отправляли, вот только неправедно нажитое богатство не впрок пошло. Далек путь через океан, а на нем для моряков есть более страшная опасность, чем все шторма и ураганы вместе взятые.

— Чудовища?! Я на картах видела их рисунки, — ахнула супруга, вцепившись в локоть, но Алексей только усмехнулся:

— Конечно, чудовища, моя милая, но только в виде фрегатов с красным крестом на белом флаге. Каперы и пираты на службе аглицкой промышляли эти галеоны, захватывая каждый второй и покушаясь на первый. Самых удачливых морских разбойников английские монархи графами и баронами жаловали, Френсис Дрейк на своей «Золотой лани» вернулся из плавания, чуть ли не погрузившись в воду до края борта — настолько корабль его был перегружен захваченными богатствами. Так что стал он «сэр» — рыцаря ему присвоили за столь удачный разбой, и это в награду. Моргана так вообще губернатором Ямайки назначили за грабежи его.

— А мне казались они такими милыми, — в голосе Екатерины тут словно прозвучал лязг вынимаемого из ножен кинжала, на что Алексей ее прижал к себе чуть покрепче. Тихо сказал, дыша в ушко:

— Поговори сама с адмиралом Крюйсом, что на нашей службе остался. Он сам пиратствовал, и много расскажет тебе о морских разбоях европейцев — ими все державы занимаются. Англичане даже Ост-Индскую кампании организовали, даже короли свои деньги дают в счет больших барышей. И завоевывают Индию потихоньку — правителям местным, раджам называемым, покровительство дают, а народы их поборами истязают, голодом морят — за людей не считают. И казнят непокорных люто — к жерлу пушки привязывают и порохом стреляют, чтобы всех своей лютостью устрашить…

— Глупость это, порох так напрасно расходовать. Хотя страшно, не спорю — царь Иоанн Васильевич злодеев на бочонок с порохом сажал, токмо клочки в разные стороны летели.

Из-за спины вышел князь-кесарь, в боярской шубе, поклонился низко, почтение выказывая. Негромко произнес:

— Прости, государь, невольно слушал — интересно ты рассказываешь, не хотел мешать, сам заслушался.

Кто бы сомневался — никого другого к ним бы просто не пропустили, к собственной охране Алексей относился крайне внимательно. Иначе быть не может, слишком много разного рода прецедентов, весьма нехороших по своим последствиям случилось с правителями, кто мерами предосторожности заранее не озаботился или пренебрег ими. А его охрана, лейб-кампания, прекрасно знает что не переживет царя, буде его убийца настигнет. Не только его, свою жизнь рынды охраняют.

— Государыне в тепло надо, прогулка закончена, а мамки с няньками о том бояться сказать. Вот царицы меня и отправили ваши царские величества побеспокоить. Доченька, иди в терем, хорошая моя. Царское дите в себе носишь — тут с бережением тебе жить нужно. Иди, государыня.

Князь-кесарь низко поклонился собственной дочери, на людях он всегда вел себя с ней подчеркнуто почтительно. И это говорило о том, что случилось что-то серьезное, иначе бы иной разговор пошел.

— Пойдем, Катенька, я тебя провожу.

Алексей помог встать жене — в шубейке той подняться было затруднительно, сильно животик выпирать стал. С другой стороны уже Иван Федорович подхватил дочку под локоток. Так они ее довели до терема, где царицу окружила плотной группой комнатные боярыни. Отдали им с рук на руки царицу. Те пестрыми курицами сразу закудахтали, так что он незаметно поморщился — бабье недолюбливал. И постояв минуту, они оба направились в соседний терем — там обычно занимались государственными делами. И хотя кроме караульных гвардейцев, охраны нигде не было видно, Алексей не сомневался, что все бдят и за ними присматривают десятки пар настороженных глаз. Стрельцы у входа вытянулись, вскинули заряженные фузеи с примкнутыми штыками — Алексей милостиво кивнул. Ему такое не в тягость, зато для служивых неимоверная награда, которой гордиться до конца своих дней будут, и внукам рассказывать, каждый раз добавляя излишние «детали»…

— Государь, зело много ты знаешь, я даже боюсь спрашивать откуда. Но насчет схизматиков ты прав полностью — бог их в богатстве, только ханжески себя крестят. Что католики, что лютеране — душу человеческую запросто погубят ради денег. Ишь, что затеяли — так открыто разбоями своими похваляться, шпыни ненадобные, графами и баронами жалуют. Наш «светлейший» хоть и вор первостатейный, но на поле боя отличался, а не на разбое. Хотя наворовал много — два городка и три сотни деревенек — уму непостижимо!

Князь-кесарь хмыкнул, когда они уже сидели в креслах и Алексей закурил папиросу, первую за день. Терпел, сколько смог, от пагубной привычки нужно было избавляться, но воли недоставало.

— Короли «наши» на Берлин идут в силе тяжкой, мыслю, уже баталия состоялась, и город сей разграблен. А может и не случилось ничего — Фридрикус не дурак, должен сообразить, что противостоять не сможет. Так что есть возможность с ляхами посчитаться — родитель твой слово свое сдержит, тут без обмана. Нужно токмо свеям Выборг отдать, а ему Парадиз любимый — но токмо на шведской стороне, южный берег реки нашим будет, чтобы торг вести. И Корела тоже — то древняя наша вотчина. А Петербург этот… да хрен с ним, город на болотах, погибельное место. Мы лучше в Шанцах обоснуемся, постройки разберем, и городок в камень оденем.

Князь-кесарь усмехнулся — «окно в Европу» Ромодановский недолюбливал, охал, подсчитав убытки, во что обошелся каприз прежнего царя. Не в устье град строить надо, там затопления постоянные, а на месте Ниешанца, где Охта в Неву впадает, там намного суше и лучше, пригодное то место. Новгородцы ведь не глупы, что там слободу свою поставили, и место им знакомое — не раз сражались, все знакомо.

— Так и будет — у него свой град, у нас свой, — пожал плечами Алексей — ради дела можно «герру Петеру» его любимую игрушку отдать. И он посмотрел на тестя, тот правильно понял его взгляд.