Прядка с Изумрудного моря
Шрифт:
— Правда?..
— Ага. У голубей нет рук, которые он мог бы забальзамировать.
Салай подмигнула Прядке, и та, несмотря на боль, секундой позже смогла выдавить из себя ухмылку.
Салай потыкала ей в нижние ребра, послушала объяснения, где болит. Они убедились, что пострадало лишь Прядкино настроение, после чего Салай вернулась на свой пост и разблокировала штурвал.
Прядка сжалась в комочек и сидела на палубе мрачнее тучи. Салай продолжала наблюдать за ней и наконец спросила:
— Ты когда-нибудь
Прядка нерешительно встала и вопросительно посмотрела на рулевую. Та сделала шаг назад и указала на штурвал.
Понятно, что на вашей планете управление кораблем не такое уж важное дело. Зачастую штурвал доверяют любому пареньку, у которого на руках стандартное количество пальцев и есть привычка надолго вынимать из носа хотя бы один. Но в морях спор все иначе. Управление кораблем — это привилегия, а рулевой — это офицер, на которого возложена серьезная обязанность.
Даже если бы Прядка часто бывала на кораблях, как она притворялась, вряд ли бы ей представился шанс взяться за штурвал. Она с благоговением шагнула вперед и, удостоверившись, что Салай и правда не против, опустила ладони туда, куда ей указала рулевая.
— Отлично, — сказала Салай. — Держи крепче. Чувствуешь вибрацию? Это бурление трясет руль. Нужно действовать осторожно, чтобы не дать ему раскачать весь корабль. Держи штурвал крепко и избегай резких движений.
— А если бурление прекратится?
— Повернешь штурвал, чтобы выправить руль, иначе споры могут его сорвать. Но опять-таки осторожно. От чересчур резкого маневра матросы кубарем посыпятся с такелажа.
Прядка кивнула, подумав, что доверить ей такую важную обязанность, пожалуй, не лучшая идея. Но Салай напоминала капитана Ворону в том смысле, что была ее полной противоположностью, какой может быть лишь человек похожего склада.
Салай тоже инстинктивно считывала чужие эмоции, и от ее внимания не ускользнуло, с каким самозабвением Прядка драила палубу. Опыт подсказывал Салай, что человеку с таким отношением к труду можно доверить и более серьезные обязанности. Ведь и свою любимую флейту вы охотнее одолжите человеку, который заботится о собственной, повидавшей виды.
Прядка крепко сжимала штурвал. Беспорядочное бурление спор передавалось через древесину по штуртросам прямо в руки. За штурвалом сильнее чувствовалось единение с морем и если не власть над ним, то хотя бы способность его обуздать. Когда управляешь кораблем, чувствуешь силу. Такой свободы Прядка прежде не знала и никогда не осознавала, что нуждается в ней. Одна из величайших трагедий — понимать, как много людей в мире созданы, чтобы парить в облаках, писать картины, петь песни или управлять кораблем, только им никогда не выпадет шанс об этом узнать.
Всякий раз, как испытываешь мгновение радости, в мир проникает красота. Мы, человеческие существа,
Но мы можем создавать свет. И это один из способов: почувствовать, как в тебе вскипает понимание собственной цели в жизни.
Затем Прядка увидела, как по палубе шагает капитан, и боль в животе — не только от пинка — снова дала о себе знать.
— А капитан не разозлится, если застанет меня за штурвалом?
— Возможно. Только она все равно ничего не сможет поделать. По традиции древней, как само море, только рулевой решает, кому доверить корабль. Даже Ворона не посмеет пойти против. Если бы я захотела, то могла бы не подпускать ее к штурвалу.
В доказательство своих слов Салай показала Прядке корабельный компас и карту звездного неба, хранившиеся рядом в шкафчике. Она велела Прядке скорректировать курс на несколько градусов, чтобы увести корабль к востоку от скопления крупных скал, торчащих впереди.
— В этом и заключается работа рулевого — защищать корабль, — сказала Салай с отстраненным выражением лица. — Вести его твердой рукой, прочь от опасностей. Подальше от штормов и взрывов спор. Беречь от беды…
Прядка проследила за взглядом Салай. Та пристально смотрела на капитана Ворону.
— Она вынуждает команду зайти дальше, чем им хочется. — Прядка осторожно выбирала слова.
— Мы приняли решение вместе, — возразила Салай. — Мы несем ответственность за наши поступки.
— Она безрассуднее остальных. Она…
Прядка чуть не проговорилась о том, что узнала насчет капитана и Лаггарта, но вовремя одумалась. Выдвигать подобные обвинения неблагоразумно. Она едва знала Салай, да и других членов команды.
— Ворона — человек суровый, — отозвалась Салай. — С этим не поспоришь. Но, возможно, именно этого и не хватает команде. Теперь, когда мы стали смертобежцами.
Так, по крайней мере, она сказала вслух. Однако в ее пристальном взгляде уважения к капитану сквозило куда меньше.
— Я не могу понять, зачем вы на это пошли, — тихо произнесла Прядка. — Стали теми… кем стали.
— Справедливый вопрос. Полагаю, у всех свои причины. Мне пришлось выбирать: либо это, либо попрощаться с мореходством. Может, так и следовало поступить. Просто… стоять на палубе и держать в руках штурвал, что-то в этом есть. Что-то особенное. Луны, когда я так говорю, то похожа на чокнутую. Я…
— Нет. Я понимаю.
Салай внимательно посмотрела на Прядку и кивнула.
— В общем, мне нужно кое-кого отыскать. Рано или поздно я пристану к берегу и встречу отца. Оплачу его долги, и мы вернемся домой. Наверняка это случится уже в следующем порту…