Прямой дождь. Повесть о Григории Петровском
Шрифт:
Петровский понимал, какая огромная ответственность ложится на плечи большевиков. Был убежден, что нужно воспользоваться растерянностью местных властей, действовать смело и решительно.
Не успел Григорий Иванович выйти на порог клуба приказчиков, как наткнулся на Матвея и Саньку, которые держали под уздцы оседланного курчавого якутского коня.
— Мы с тобой! Куда скажешь — туда и пойдем!
Петровский обнял их за плечи.
Спустя час Петровский, Орджоникидзе, Ярославский, Слепцов, Аммосов и Аверин создали Комитет общественной безопасности. Возглавил его Григорий Иванович, а его заместителями стали Орджоникидзе и Ярославский.
В областном управлении
— Господа, вы все, конечно, догадываетесь, зачем я вас вызвал. Очевидно, ни для кого не будет секретом то, о чем я вам сейчас сообщу, — с горечью и печально произнес фон Шеффле. — Династия Романовых, которая царствовала более трехсот лет, которая вывела Россию на путь славы и могущества, пала. Царь отрекся от престола, отрекся и великий князь. Наше отечество переживает черные дни… Создано Временное правительство во главе с князем Львовым. Мы должны определить свое отношение к нему… Прошу, господа, высказываться.
Поднялся сухощавый и быстрый в движениях полковник Березов, бывший полицмейстер. Он долгие годы прослужил в Якутске, через его руки прошла не одна тысяча политических ссыльных.
— Я предлагаю, — сказал он хриплым голосом, оттопыривая тонкую нижнюю губу, — немедленно арестовать всех политических ссыльных. Начать с бывшего думского депутата Петровского…
Стоило Рубцову только пошевелиться, как Березов ему бросил:
— Знаю: у вас в тюрьме не хватит места.
— Вот именно…
— Предлагаю часть заключенных вывести на берег Лены и пустить под лед, освободив место для политических.
— Но мы должны считаться с настроением, — возразил Рубцов.
Березов уничтожающе посмотрел на Рубцова:
— Вам, простите, капитан, не полицмейстером быть, а гувернанткой.
Фон Шеффле хотелось проявить твердость и мужество, но он не был столь прямолинеен и ослеплен верой в незыблемость верховной власти. Губернатор особенно боялся споткнуться теперь, когда все трещало по швам… Его давно смущала частая смена глав правительств во время войны… Коковцов, Горемыкин, Штюрмер… теперь князь Львов. Но, боже мой, что будет, если к власти придет разнузданная чернь, эта так называемая социал-демократия. Фон Шеффле не считал себя ловким политиком, но он чувствовал, что действовать так, как предлагает Березов, неосмотрительно. С другой стороны… в трудные времена лишь твердость и сила выносят человека на гребень политической волны… Может, стоит поддержать Березова и встать на путь крутых мер?.. Видимо, российской монархии приходит конец…
Тем не менее фон Шеффле сказал:
— Во главе правительства сейчас стоит человек с княжеским титулом, человек нашего круга… Я думаю, что мы должны выказать свою солидарность с новым правительством, должны заверить, что мы продолжаем верой и правдой служить отечеству. Ваше мнение, господа?
Вице-губернатор барон Тизенгаузен колебался, уловив в словах фон Шеффле неискренность и разгадав их двойной смысл: губернатор на всякий случай оставил себе путь к отступлению, возможность по-разному истолковать то, что он сказал. Он призывает всех держаться мужественно и стойко, а сам еще два дня тому назад отправил жену в Иркутск. Начальник гарнизона полковник Попов выделил охрану, несколько удивившись, что губернаторша в такое неудачное время вздумала ехать в гости. Наивный полковник и не подозревал об истинной причине отъезда губернаторши… Да, каша заваривается такая, что дай бог унести ноги. Зачем же подставлять свою голову? Он поддержит предложение Березова, а потом сто раз пожалеет об этом… Достаточно и того, что его загнали сюда из Петербурга и вот уже десять лет держат в почетной ссылке. И Тизенгаузен тоже решил определить свою позицию столь же туманно, как губернатор.
— К сожалению, из-за отсутствия полной информации я не могу вполне четко определить действия, к которым нам следует прибегнуть… Газет с освещением событий, происшедших в Петрограде, мы еще не получили… Скупые телеграфные сообщения дают неясное и неполное представление о печальной картине отречения от престола. Мы должны использовать неоднородность ссыльных, разделить их на определенные категории… Следует использовать те разногласия, которые существуют между политическими группами и партиями. Мы твердо должны высказать свое отношение к войне… Мы знаем, что большевики стоят на позиции пораженчества. В то же время эсеры, меньшевики, центристы поддерживают войну, считая необходимым бороться в годину всенародного горя и общей для всех беды…
Полковник Березов сорвался с места:
— Как можно в такое время возиться с этими отщепенцами! Петровский уже организует боевые дружины! Он вот-вот захватит власть! Будем ждать, пока нас не передушат, словно цыплят? У нас солдаты, полиция, мы вооружены… — брызгал слюной Березов.
— Я не совсем уверен в своих солдатах, — заметил Попов.
— В таких условиях, — порывисто встал фон Шеффле, — нужна не только ненависть, нужны разум и умение маневрировать. — Успокоившись, продолжал: — Я благодарен вам, господа. Мне было отрадно почувствовать наше единство и решимость поддержать новое правительство.
Слушая его, барон думал: «Хитрая бестия». А фон Шеффле продолжал:
— Я полагаю, нам необходимо телеграфировать в Петроград, — и, набрав полную грудь воздуха, принялся диктовать секретарю, сидевшему за соседним столом: — «Горстка неизвестных во главе с бывшим депутатом Государственной думы Петровским пытается захватить средства управления. Мы, администрация Якутской области, остаемся верны новой власти. Губернатор фон Шеффле».
Но не суждено было этой телеграмме долететь до города на Неве. Если бы неожиданно обвалился потолок, то и это не потрясло бы присутствующих так, как то, что произошло… В губернаторском зале вдруг появился Петровский в сопровождении вооруженных людей. Это были Санька, Максим Аммосов, Матвей и Платон Слепцов. Никто не в состоянии был вымолвить ни слова. У всех были широко открытые глаза, в которых застыли изумление и ужас. Березов так рванулся вперед, что чуть не опрокинул стул. Петровский спокойно окинул внимательным взглядом присутствующих, заметил злобное, полное ненависти лицо Березова и растерянное — губернатора. Дружинники стояли рядом с Григорием Ивановичем и зорко следили за «хозяевами» якутской земли.
— Господа, прошу прощения, — громко заговорил Петровский. Каждая черточка его лица излучала решительность и волю. — Я вижу, мы явились вовремя. Вы напрасно тратите время, господа. Я надеюсь, вам известно, что происходит в Петрограде, Кронштадте, Москве и во всей стране, поэтому не стану тратить времени на информацию. Я только хочу сообщить о том, что произошло здесь, в Якутске. Вашей власти пришел конец, и сопротивление, если вы вздумаете его оказать, будет бесполезным. Советую вам сложить ваши полномочия и передать власть в наши руки. Надеюсь, вам все понятно?
Петровский вышел, за ним последовали его боевые товарищи.
Вскочил Березов и неистово завопил:
— Как можно такое стерпеть?! Надо вооружаться!
— Спокойнее, господин полковник, — прервал его фон Шеффле. — Необходимо все обсудить без паники и не спеша.
На следующий день фон Шеффле уехал, оставив вместо себя барона Тизенгаузена.
Из политических ссыльных и местной молодежи создавались вооруженные дружины. Собрали охотничьи ружья, револьверы, раздобыли несколько винтовок. Выставили охрану в казначействе, на почте и телеграфе.